Мы не сеем, мы не пашем, с колокольни хером машем. (с)
23.04.2009 в 19:00
Пишет Кали Лейтаг:Айда на баррикады!
Для Старикакашки, который точняк не помрет от малых аппетитов
Ям-чан/Така. Оба в TYL! варианте, жанр "...не ангст, а АНГСТИЩЕ!!!!111" (с).
Пользуясь случаем, передаю привет Француазе Саган- Такеши, а вы любите Брамса?
Ямамото выныривает из пучины своих невеселых мыслей и оборачивается к собеседнику. Така Хонжо убирает за ухо крашеную рыжую прядь. В его взгляде читается плохо скрытое пренебрежение. Он ждет ответа. Но не надеется его получить.
- Вполне, - Ямамото всегда предпочитает оправдывать надежды и ожидания, - правда, Шуман нравится мне намного больше. А вот Вебера я действительно люблю.
В свое время Гокудера затаскал его по концертам классической музыки. Они тогда жили в Италии. Почти каждый лиловый вечер того теплого лета проводили в Ля Скалле. Там Ямамото успел послушать многих. Брамса с Вебером в том числе. А после очередной оперы, балета или концерта они пешком возвращались домой. Была уже глубокая ночь, поэтому Гокудера разрешал взять себя за руку - ведь их уже никто не мог увидеть. Но Ямамото никогда не умел довольствоваться малым. Изящной ладони в его руке каждый раз не хватало, как воздуха этой душной ночью. В какой-то момент выдержка изменяла, и Ямамото прижимал Гокудеру к ближайшему фонарному столбу. Зацеловывал так, чтобы тот тоже начал задыхаться, как рядом с ним всегда задыхался Ямамото.
Удивление на лице Таки должно быть достойной пищей для морального удовлетворения, но Ямамото все равно. Он сильно недолюбливает этого манерного молодого человека, своего ровесника, сына тренера их сборной. Но приходится терпеть его присутствие. Така его тоже не очень любит, поэтому Ямамото не ясно, зачем тот так часто ищет его общества. Тренер Хонжо рассказывал, что его сын тоже когда-то увлекался спортом, был лучшим среди юниоров. Но дальше не пошел, предпочел большому спорту карьеру модели. Хонжо-сан вообще много говорил с ним о Таке. Он сына любил, но, по собственному признанию, не понимал совершенно. Называл мудреным. И проскакивало, проскакивало часто, особенно после пары кружек пива, что гораздо больше был бы рад видеть сына похожим на него, Ямамото. Простым и веселым.
Гокудера часто злился на него за "простоту". Пока не понял, что это так, внешнее. Или, что на самом деле все действительно просто, и нет смысла усложнять. Гокудера любил целесообразность. А еще он любил, когда Ямамото самым кончиком языка скользил за его ушной раковиной. Гокудера тогда бесстыже выгибался и стонал, не сдерживаясь.
- А мне Брамс не очень по душе. Та гармония, на которой он строит свою музыку... - Така шумно втягивает воздух, - она противоествествена, - и добавляет шепотом, будто против воли, - Я боюсь этого...
Настает черед Ямамото смотреть на Таку с удивлением. На его памяти сын Хонжо-сана в первый раз перестал походить на снуслую рыбу. Надо, признать, эмоции его красят.
Но не так, как красили когда-то Гокудеру. Он был белокож, румянился от самого простого слова. А уж от действий... Именно поэтому не подпускал к себе на работе. Еще полдня после секса в кабинете Гокудера выглядел растрепанным и запыхавшимся. И непристойным. Даже если удерживался и не прокусывал губы до крови. А Ямамото не оставлял на его шее пару заметных засосов.
Така в подметки не годится Гокудере. Хоть и считается сейчас одним из самых красивых людей в мире. Это Ямамото тоже слышал от Хонжо-сана. Тренер все чаще и чаще бывает с ним предельно откровенен.
Сейчас один из самых красивых людей в мире протягивает ему бокал мартини. На дне плавает оливка - по цвету один в один - глаза Гокудеры, когда он злился. Такими они стали в тот день, когда Ямамото сообщил ему, что принял приглашение в мировую лигу и оставляет Семью. Гокудера не сказал ему ни слова. Ни единого. До сих пор.
В этот вечер Ямамото напивается. Така тоже. Все, что остается в воспоминаниях, - острое плечо, которое он прикусывал каждый раз, когда входил в сына своего тренера. И пупок, в который он несколько раз вкладывал оливку, чтобы потом достать ее языком. Он не помнит, как звал его Така в момент оргазма. Чье имя кричал он сам, Ямамото тоже не помнит. Но знает. Будет знать всегда.
URL записиДля Старикакашки, который точняк не помрет от малых аппетитов
Ям-чан/Така. Оба в TYL! варианте, жанр "...не ангст, а АНГСТИЩЕ!!!!111" (с).
Пользуясь случаем, передаю привет Француазе Саган- Такеши, а вы любите Брамса?
Ямамото выныривает из пучины своих невеселых мыслей и оборачивается к собеседнику. Така Хонжо убирает за ухо крашеную рыжую прядь. В его взгляде читается плохо скрытое пренебрежение. Он ждет ответа. Но не надеется его получить.
- Вполне, - Ямамото всегда предпочитает оправдывать надежды и ожидания, - правда, Шуман нравится мне намного больше. А вот Вебера я действительно люблю.
В свое время Гокудера затаскал его по концертам классической музыки. Они тогда жили в Италии. Почти каждый лиловый вечер того теплого лета проводили в Ля Скалле. Там Ямамото успел послушать многих. Брамса с Вебером в том числе. А после очередной оперы, балета или концерта они пешком возвращались домой. Была уже глубокая ночь, поэтому Гокудера разрешал взять себя за руку - ведь их уже никто не мог увидеть. Но Ямамото никогда не умел довольствоваться малым. Изящной ладони в его руке каждый раз не хватало, как воздуха этой душной ночью. В какой-то момент выдержка изменяла, и Ямамото прижимал Гокудеру к ближайшему фонарному столбу. Зацеловывал так, чтобы тот тоже начал задыхаться, как рядом с ним всегда задыхался Ямамото.
Удивление на лице Таки должно быть достойной пищей для морального удовлетворения, но Ямамото все равно. Он сильно недолюбливает этого манерного молодого человека, своего ровесника, сына тренера их сборной. Но приходится терпеть его присутствие. Така его тоже не очень любит, поэтому Ямамото не ясно, зачем тот так часто ищет его общества. Тренер Хонжо рассказывал, что его сын тоже когда-то увлекался спортом, был лучшим среди юниоров. Но дальше не пошел, предпочел большому спорту карьеру модели. Хонжо-сан вообще много говорил с ним о Таке. Он сына любил, но, по собственному признанию, не понимал совершенно. Называл мудреным. И проскакивало, проскакивало часто, особенно после пары кружек пива, что гораздо больше был бы рад видеть сына похожим на него, Ямамото. Простым и веселым.
Гокудера часто злился на него за "простоту". Пока не понял, что это так, внешнее. Или, что на самом деле все действительно просто, и нет смысла усложнять. Гокудера любил целесообразность. А еще он любил, когда Ямамото самым кончиком языка скользил за его ушной раковиной. Гокудера тогда бесстыже выгибался и стонал, не сдерживаясь.
- А мне Брамс не очень по душе. Та гармония, на которой он строит свою музыку... - Така шумно втягивает воздух, - она противоествествена, - и добавляет шепотом, будто против воли, - Я боюсь этого...
Настает черед Ямамото смотреть на Таку с удивлением. На его памяти сын Хонжо-сана в первый раз перестал походить на снуслую рыбу. Надо, признать, эмоции его красят.
Но не так, как красили когда-то Гокудеру. Он был белокож, румянился от самого простого слова. А уж от действий... Именно поэтому не подпускал к себе на работе. Еще полдня после секса в кабинете Гокудера выглядел растрепанным и запыхавшимся. И непристойным. Даже если удерживался и не прокусывал губы до крови. А Ямамото не оставлял на его шее пару заметных засосов.
Така в подметки не годится Гокудере. Хоть и считается сейчас одним из самых красивых людей в мире. Это Ямамото тоже слышал от Хонжо-сана. Тренер все чаще и чаще бывает с ним предельно откровенен.
Сейчас один из самых красивых людей в мире протягивает ему бокал мартини. На дне плавает оливка - по цвету один в один - глаза Гокудеры, когда он злился. Такими они стали в тот день, когда Ямамото сообщил ему, что принял приглашение в мировую лигу и оставляет Семью. Гокудера не сказал ему ни слова. Ни единого. До сих пор.
В этот вечер Ямамото напивается. Така тоже. Все, что остается в воспоминаниях, - острое плечо, которое он прикусывал каждый раз, когда входил в сына своего тренера. И пупок, в который он несколько раз вкладывал оливку, чтобы потом достать ее языком. Он не помнит, как звал его Така в момент оргазма. Чье имя кричал он сам, Ямамото тоже не помнит. Но знает. Будет знать всегда.
Йа вдохновился и напейсл ответ. Фанатам ЯмаГок и ЯматоТак страдать при прочтении.
читать дальшеГокудера ненавидит себя за привычку курить после секса – уж слишком киношно – но ничего не может с собой поделать. Впрочем, и не хочет.
Все равно сейчас его окружают сплошь и рядом киношные вещи: начиная от больших черно-белых фото в дизайнерских рамках и кончая смуглым красавцем, зарывшимся в сливочно-белые простыни – голая спина поднимается и опускается, сонное дыхание заглушают подушки. Гокудера уверен, сердце бьется ровно, ритмично, как хороший насос, гонит по венам горячую кровь – здоровье у красавца отменное. Все остальное тоже отменное, и пользуется он им вполне виртуозно.
Гокудера отворачивается, упирается локтями в колени и смотрит в окно, скорее по привычке чем в надежде что-то разглядеть – там, в том доме, где он эту привычку, собственно, и приобрел, за окном всегда было видно море.
По утрам песок был всегда холодный, о температуре воды и думать было неприятно, но это бейсбольный кретин все равно мчался к линии прибоя словно Робинзон Крузо, завидевший вдалеке спасительный силуэт корабля.
Гокудера так и мне смог понять истовой любви Ямамото к морю – видимо, уже никогда и не сможет.
Столбик пепла растет – пепельниц в этом доме нет, здесь не курят. Гокудера смотрит на него почти беспомощно, но потом взгляд его наталкивается на раскрытый в средине глянцевый журнал. Странно, хозяин квартиры не похож на человека, читающего глянцевые журналы… Впрочем, до его предпочтений Гокудере дела нет – босой ногой он подтаскивает журнал к себе, и столбик пепла падает, прожигая страницу. Гокудера смотрит вниз – теперь у рыжеволосой костлявой модели неопределенного полу вместо живота дыра с обожженными краями.
Он щурится и делает затяжку. Когда-то он видел человека с такой же дырой, только он был живым. Ну по крайней еще некоторое время…
В тот день Гокудеру в первый раз жизни рвало на задании. Ямамото едва успел затащить его за какие-то доски прежде, чем земляной пол ангара прошили пули.
Тем же вечером они, ошалевшие от собственной удачи – живы, живы! – целовались в узких переулках Вероны, а потом Гокудера давился стонами, кровяня пальцы о шершавый известняк спящего дома и мечтал только о том, чтобы сейчас на них не выплеснули сверху что-нибудь – Ямамото ведь сдерживался не намеривался…
Если бы рядом не оказалось Ямамото, будни, полные трупов и крови, сделали бы из Гокудера законченного невротика и психопата очень быстро. А так… Черт, рядом с этим беззаботным дуралеем даже самая кровавая расправа стиралась из памяти очень быстро – они ведь живы, оба, пусть и не совсем целы, но ведь в этот раз выжили! Неважно, что будет потом, главное, что здесь и сейчас они оба, и не надо зверем метаться перед дверями операционной или оплакивать того, кому уже не помогут даже все слезы мира.
Никто не ожидал, что все закончится – причем закончится именно так. Как оказалось, главную опасность таили вовсе не пули или неверные союзники, все оказалось гораздо менее драматично. Обыденно и просто.
И теперь во время спортивных сводок Гокудера лишь отворачивается и переключает канал – ему не интересно.
Очередной столбик пепла не успевает упасть на страницу – чья-то рука быстро подставляет чашку из-под кофе.
Гокудера хочет обернуться, но не успевает – тяжелое горячее со сна тело наваливается на него со спины, на плечо опускается подбородок.
- Не спиться? – и короткий влажный поцелуй в ухо.
- Отвянь, Ямамото, - Гокудера сердит, он нервно реагирует на такие вот внезапные прикосновения.
- Ямато. Меня зовут Ямато.
Гокудера чувствует кожей улыбку, и когда его не отпускают, когда только сильней обнимают, игнорируя просьбу-приказ, ему становится… чуть легче.
Так привычней, когда не слушаются и не боятся даже самых грозных взглядов, когда только улыбаются в ответ.
Гокудера думает о том, что очень удачно ему подвернулся этот Ямато – веселый и совершенно непрошибаемый. Скорее всего, он бы разочаровался, когда увидел бы, как тот смотрит на модель с глянцевой страницы. Наклоняется, не выпуская Гокудеру, и украдкой смахивает серые хлопья пепла с рыжих волос.
@темы: Eyeshield 21, Hotman Reporn!
-
-
23.04.2009 в 21:48-
-
23.04.2009 в 21:53Ну какой же у меня ангст? Вот у Кали - это да, тушите свет.Х) А у меня, можно сказать, почти что хэппи-энд.
-
-
23.04.2009 в 21:58-
-
23.04.2009 в 22:13А вообще очень красиво и чувственно.
-
-
23.04.2009 в 22:19Это что! Мы разлучили Ямато и Таку, вот это для меня ну просто как серпом по яйцам.
Eskarin
Ничё, "... все живы, и ништяк!" (с)Х)))
-
-
23.04.2009 в 22:27-
-
23.04.2009 в 22:31Йа тебе все ответил!!!11 И даже станцевал пепякодансе:
-
-
23.04.2009 в 22:32А мне теперь тебе что в продолжение опупеи напейсать? Хотя можно и не в продолжение.^___^
-
-
23.04.2009 в 22:42Если тебя не вставили заявки, что йа, такая милая, оставила, то заебашь мне про встречу наших четверых фап-икон (которые Ямагоки и ЯмаТаки) на очередном бухалове!
-
-
23.04.2009 в 22:45А, заявки! Вот бы мне смайлик, олицетворяющий всю глубину моего старческого маразма.
Пойду, почейтаю. Если не вставит, то буду уделывать наших фап-икон.
А буит продолжение пратрейнера?-
-
23.04.2009 в 22:49А буит продолжение пратрейнера?
А то ж! Пацан сказал - пацан сделал!
-
-
23.04.2009 в 23:14Но оно прекрасно! даааа *___*
-
-
23.04.2009 в 23:15*старательно пищит, даже музыкально отчасти*
-
-
23.04.2009 в 23:20Ты ничего не понимаешь, это у нас еще с Нового Года такие кроссоверы.Х)))
Ver/o/nika
*старательно пищит, даже музыкально отчасти*
Ну ты вообще Таку не любишь, так что тебе все можно.
-
-
23.04.2009 в 23:24-
-
23.04.2009 в 23:33-
-
24.04.2009 в 20:02-
-
25.04.2009 в 11:31Далпайопы они, вот что я могу сказать. Особенно Гокудера. Ну ушел пацан в бейсбол играть, разве ж это повод для расставаний? Надо было как ругаться, так и мириться, а не ходить по всяким брунетам.
Как я уже сказал, осталось написать только про Гокудеру с Такой, чтоб четырехугольник замкнулся.