Я сдал сессию

Летнюю, стыдно сказать.
Теперь я тру-второкурсник. Великовозрастный двадцатилетний дебил-второкурсник.

---

И вот что я имею сказать

Давно, еще с мира Токио, хотел написать проникновенный пост. Но морально дозрел только сейчас.

Лично я бы за "Тсубасу", как за отдельное произведение, и гроша ломанного не дал бы. И никакого бы другого тоже бы не дал, ибо воспринимать ее такой, какая она есть, я не хочу и не буду. Для меня она сейчас является просто блестящим коммерческим выходом из затянувшейся творческой импотенции, в коей КЛАМП пребывает уже некоторое время.
Подумать только, какой ход! Собрать самых высокорейтинговых персонажей из всего-всего и запихнуть их в одну мангу. Бонусов - куча. Во-первых, есть уже готовенькие фанаты, которым только дай повизжать в экстазе (по себе знаю, сам таким был) хотя бы от малейшего упоминания Камуи/Фуумы/Сейширо и тэ дэ, и которые с радостью будут возводить "Тсубасу" на вершины таблоидов из-за пары-тройки фансервисных кадров.
Во-вторых, не надо особо перенапрягаться и придумывать нечто новое. Зачем? Ведь все уже придумали, и почему бы не получать дивиденты с того, что есть...
В-третьих, нестояг лезет наружу даже в примитивной, простенькой рисовке. Вообще мне рисовка нравится, считаю ее очень изящной, но если посмотреть на "Х" или "Ригведу", то, в принципе, поневоле возникает опасение, а не боятся ли тетки перетрудиться?

На мой взгляд, одним из самых стоящих непосредственно тсубасовских персонажей был Фай. Из серии "глаза Бубльгумы стали такими добрыми, что Порри даже стало страшно". Большинство моих друзей и знакомых с умным видом вещали, что у того, кто больше всех скалится, уж точно руки по локоть в крови, а некоторые даже заявляли, что не по локоть, а по плечи. А что в итоге?
Иногда предсказуемость бывает хороша, уместна и ни разу не скучна. И КЛАМП сделали большую ошибку, ибо в ситуации с Фаем номер с наебом фанатов не прошел. Фай был таким перспективным, казался таким сцуко-аццким злодеем, что просто слюнки текли. Народ уже ждал, что ему сейчас расскажут о кровавых оргиях визарда, о кишках на потолке и оторванных головах... и в итоге все эти прелести достались другому. И кому достались?! Доброму, мать его, эпическому королю. В итоге многие фанаты отправили и "Тсубасу", и страдальца-Фая ф топку вместе со всем его горестным прошлым. Собственно, туди им, как говорится, и дорога.
Опять же, такой прокол - обычно непредсказуемость КЛАМПу всегда удавалась хорошо и шла на ура - свидетельствует не в пользу теток.
А напоследок, если задуматься, то 90 % фэнов читают "Тсубасу" из-за персонажей, которые к "Тсубасе" непосредственного отношения не имеют. И в итоге осталось только догадаться с трех раз, что бы это могло значить.

---

Вот поразмышлял кое над чем и пришел к выводу - либо я дурак, либо одно из двух.
__________

Организм, видимо, решил, что живется мне хорошо и весело, и подбросил в качестве запоздалого подарка на день рождения небольшой такой гастритик-презент.
Вчера корчился с четырех утра, сегодня начал с часу ночи. В семь Джасберо укусил за палец, пробудив от недолгого, но сладостного за счет избавления от аццких мук сна. За это был бит, и бит был позднее за то, что грыз лодыжку. Ура, кстати, ибо сегодня избавлюсь от одного из близнецов - Джасберо уедет к предкам директора "Пирса". Злорадно предвкушаю муки Дебитто, ибо жить ему еще в одиночестве две недели. Близнецы, сцуко, достали...
Умащивал гастрит овсянкой и чаем с молоком. Такой чисто английский завтрак вышел. Пока результат ноль... Самое обидное в гастрите это то, что теперь, если сдам последний экзамен, даже не смогу напиццо с Машкой по-человечески. Я теперь временно трезвенник-язвенник... Ну разве не повод для депрессии..?
__________

Близнецы опять подрались. Джасберо с шумом, помпой и пафосом стошнило...
Дурдом.

---

Для Сетсуки-сан

Вообще картинка рисовалась просто так, повозить кисточкой, но неожиданно понравилась maman. Я, ленивая скотина, решил не перенапрягаться, и, раз звезды так удачно совпали, подарить ее maman на ДР.
Даже поленился довыправлять косяк с композицией... Шея, кстати, у Лави получилась воистину бычья, замазывал, как мог. Но никто этого кроме меня не видит, а раз не видит, то и я вам об этом не скажу. Вот.

---

Нашел у на одном дневе хорошую фразу - сосу гранит науки.
Ну, бля, точно про меня...

---

Кусок части 2

Вторая их встреча произошла в четырнадцать лет.

***

Пять лет Лави провел в разъездах. Они со старым книжником исколесили всю Европу, побывали в Турции и Сирии, добрались до английских колоний в Индии, прямиком из Исфахана отправившись в Абадан и сев там на пароход до Панаджи.
Страны и города сменялись одни за другими, первые несколько месяцев Лави не приходил в себя от усталости, искренне ненавидя все поезда, кареты, телеги, лодки и паромы, всех вместе и каждого по отдельности. Он уже не различал стран, ему было наплевать на красоты Венеции, Рима, Солоников и Стамбула, вместе взятых, ему хотелось только одного – вернуться в тесную и темную комнатку Главного командорства и спать, спать, спать, не взирая ни на что.
Но потом ученик книжника, проплакав несколько ночей напролет, решил, что если уж его и носит по всему свету и, видимо, будет носить всю оставшуюся жизнь, надо научиться получать от этого удовольствие. А то так недолго и в петлю от тоски…
На следующее утро – они с Пандой остановились в деревеньке под Афинами – проснувшись вместе с птицами, Лави разделся и бросился в лазурный прибой Средиземного моря. Он плескался часа полтора, нырял, отфыркивался, кричал от восторга, когда волны поднимали его и с размаху швыряли на теплую мокрую гальку. Рыбаки недоуменно смотрели на визжащего от радости мальчишку и качали головами – их собственные дети обращали на море внимания не больше, чем на землю под ногами, и им был совершенного непонятен экстаз рыжего чужака.
Книжник, наблюдавший из окна за учеником, про себя с облегчением вздохнул – последние недели Лави совсем спал с лица, часто отказывался от еды и стремительно терял вес. После того, как ученик вернулся, книжник посмотрел в его шальные глаза и успокоился окончательно – у мальчишки снова появился вкус к жизни.
В тот же вечер книжник начал тренировать Лави. Уровень синхронизации у того был вполне приличным уже сейчас, и можно было смело предполагать, что в будущем он только возрастет. Обращаться с такой неуклюжей штукой, как молот, было, разумеется, непросто, поэтому книжник уповал на скорость ученика. А верткость и ловкость он развивал у Лави очень просто, заставляя того уворачиваться от летящих в него игл.

Первый раз в сражении Лави принял участие в одиннадцать лет. Они с Пандой ехали на тихих осликах по узкой горной дороге, и тут из пропасти по левую сторону всплыл огромный серый шар, ощетинившийся пушками. Страдальчески корчившаяся маска смотрела прямо на Лави, ее рот открывался в немом крике, и закатившиеся под лоб глаза сверкали розовыми белками. Лави передернуло, но пальцы сами сомкнулись на ручке молота.
- Расти! Расти! Расти! – заученный до рефлекторного движения прыжок, и пули прошли мимо.
Удар!
Взрывной волной Лави, на его счастье, снесло в сторону тропинки, но он успел увидеть, как развороченный акума ухнул в пропасть.
«Как быстро все кончилось… И ничуть не сложнее, чем на тренировках…» - подумалось ученику книжника.
- Учитель, я его сделал! – Лави обернулся, ожидая увидеть одобрение в глазах Панды, но тот стоял спиной к нем, склонившись над чем-то. Лави подошел.
Возле ног старика, лежал ослик. Серые бока часто ходили, из раны на шее сочилась кровь. Внезапно животное взглянуло на Лави безумным глазом. Глаз был точь в точь, как у акума – страшный, красный... Шкура осла стала стремительно покрываться черными звездами, он захрипел… и взорвался, рассыпавшись в пыль. Лави ахнул и закрыл рот рукой.
- В следующий раз на его месте окажется твой спутник, неуклюжий болван, - проскрипел книжник. – Забери поклажу, до деревни пойдешь пешком.
Панда взобрался на уцелевшего осла и двинулся дальше, а Лави все смотрел на сизый песок, которой еще минуту назад был живым существом. Ученик книжника не заплакал только потому, учитель окликнул его из-за поворота, приказав поторапливаться.

День своего тринадцатилетия Лави встретил в Индии, в Селаме. Панда удалился в библиотеку, а Лави в честь праздника была выдана некая сумма денег и разрешение побродить по городу. О лучшем подарке тот и мечтать не мог, поэтому с раннего утра уже кружил по извилистым улочкам, дивясь необыкновенным контрастам – за задними стенами аккуратных белых домов в колониальном стиле смердели отвратительные ямы с отбросами, чопорные английские леди ступали по улицам бок о бок с местными темнокожими и белозубыми красавицами в ярких сари. Одна из них со смехом бросила Лави в лицо щепотку душистой корицы, и пока он пытался проморгаться, накинула ему на шею ожерелье из лепестков. Будущий книжник одурел от запахов специй, цветов и человеческих тел, у него подгибались колени и кружилась голова – возможно от внезапно обретенной на целые сутки свободы, но все же вероятнее всего от жары и духоты. Он ухватил девушку за край платка и потянул на себя, и она прильнула к нему прямо в толпе, ловко увернувшись от разносчика пряностей. Прильнула, тесно прижавшись бедрами к паху, и Лави стало еще тяжелее дышать. Она что-то щебетала высоким голосом, но он, естественно, не понимал ни слова. Да, скорее всего, и не понял бы, говори она на чистейшем английском – возбуждение сносило напрочь все мысли. Девушка потянула его за руку, и он послушно нырнул за ней в какую-то подворотню, а оттуда – в темный проем двери.
Партнерша оказалась раскованной и умелой, Лави вздрагивал и стонал, задыхаясь от острого наслаждения и нехватки воздуха в темной душной комнате. Губы безымянной партнерши, ее язык и пальцы заставили Лави кончить в считанные минуты – она же лишь улыбнулась, слизнув сперму с его живота, и спустилась ниже, забрав в рот член. А через некоторое время оседлала обезумевшего книжника, сразу взяла быстрый ритм, и Лави совсем скоро гортанно вскрикнул в оргазме, вцепившись ей в бедра. В шею что-то кольнуло, но ученик книжника не обратил на это внимания – ему сейчас было, мягко говоря, не до того. Девушка прильнула к Лави, и он опустил внезапно отяжелевшие веки.
«Посплю только пять минут…»

***

Проснулся ученик книжника оттого, что было невыносимо жарко. А еще хотелось пить. Лави сел, застонав – голова раскалывалась, было ощущение, будто бы он смотрит на мир через мутное стекло. Протерев глаза, Лави обнаружил интересную деталь – он сидел на берегу грязнейшей речушки, из всех видимых им. Ни девушки, ни комнаты, наполненной тяжким дымом благовоний, не было и в помине. Ученик книжника изумленно повертел головой, но обнаружил только грязный берег, густо усеянный коровьими лепешками, и, непосредственно, самих коров, заходивших в мутные воды. Лави, пошатнувшись, встал на ноги и похлопал себя по карманам. Вот тут-то и выяснилось самое интересное – помимо девственности, Лави лишился еще и кошелка со всеми деньгами, что дал ему Панда, и ремня с серебряной пряжкой. Массивный крест и пуговицы, также отлитые из серебра, были с плаща аккуратно срезаны. Даже маленькие золотые колечки при дальнейшей инспекции в ушах не обнаружились…
Дело было швах.

Обратно в город Лави брел понурившись. Зная характер Панды, он вполне представлял себе, что его ждет. Хорошо, хоть молот остался за подвязкой – иначе к Панде можно было вообще не возвращаться, лучше сразу садиться в порту на корабль и плыть прямиком в Антарктиду. Хотя далеко не факт, что там, на берегу Нокса, среди льдов и пингвинов, Лави не настиг бы тяжелый кулак книжника.
Прошмыгнув в свою комнату через окно, Лави решил, что сначала выспится, а потом уже будет разговаривать с Пандой. И почему-то он совсем не удивился, обнаружив своего учителя сидящим на спинке его, Лави, кровати. Старику не понадобилось много времени, чтобы понять, что произошло. Вид его ученика, неистово полыхавшего до корней волос, свежие засосы на его шее, груди и животе и, наконец, дурацкое ожерелье из розовых лепестков выглядели весьма красноречиво.
И тут Панда, на памяти Лави в первый и последний раз, зашелся громким лающим смехом. Он согнулся пополам, уперся руками в колени и хохотал до тех пор, пока из глаз не потекли слезы. Лави стоял, как оплеванный, все это время мучительно краснея от стыда. Понурившись, ковыряя носком сапога циновки и судорожно запахивая лишенный пуговиц плащ, ибо рубашку из тонкого сукна предприимчивая девица также прихватила с собой.
Отсмеявшись, Панда сел на кровать, держась за сердце, и поблагодарил Лави за искреннее веселье, которое он, книжник, испытал, благодаря уникальной в своей непроходимости глупости Лави. Тот молчал.
- Надеюсь, никакую заразу от девицы ты не подхватил. На вот, профилактики ради, глотни-ка настойки. И помажь все, что надо, - учитель извлек из рукава бутылочку темного стекла и встал.
- Некогда мне с тобой тут возиться, кретин малолетний, - он направился к двери и оглянулся, остановившись на пороге. – Я свяжусь с Главным командорством, скажу им, чтобы выслали тебе новую форму - старая все равно была маловата. А ты ложись спать… герой-любовник, - старик издал каркающий смешок и исчез за дверью.
Лави постоял некоторое время, пораженный великодушностью книжника, а потом залез под одеяло, глотнув из бутылки и намазавшись зеленоватой сильно пахнущей жидкостью. Откуда у его древнего учителя нашлось при себе лекарство от подобного рода хворей, Лави благоразумно решил не выяснять.

Первый весьма драматичный опыт общения с женщинами не отбил у Лави желания уединяться все с новыми красавицами. К счастью для себя он очень быстро разобрался, что к чему, и больше не попадался так глупо, как в день своего тринадцатилетия. К тому времени из круглолицего, курносого и веснушчатого малыша Лави превратился в долговязого, нескладного подростка, длинноногого и длиннорукого. Веснушки никуда не делись, но физиономия Лави больше не напоминала перепелиное яйцо, а торчащие рыжие волосы и черная повязка, придавали и без того обаятельному пареньку дополнительное лихое очарование. По крайней мере, так думали красотки всех мастей, увивавшиеся вокруг подросшего ученика книжника. Он же без стеснения пользовался всем тем, что они ему предлагали, а на следующее утро исчезал, оставив записку с подходящей к случаю цитатой из книги или милым четверостишьем. Надо сказать, что за пять лет Лави прочитал столько самых разнообразных книг, что теперь вполне мог блеснуть в разговоре какой-нибудь эдакой фразой. Если учесть, что язык у него и без того был подвешен хорошо, можно представить, какой эффект производили его речи на дам всех возрастов и сословий. Панда только вздыхал, глядя, как его любвеобильный ученик по утрам прокрадывается в свою комнату, но предпринимать что-либо он не собирался, ибо все равно было бесполезно. Свои обязанности ученик выполнял хорошо, акума разил без промаха, его синхронизация росла, так что в то, чем занимался Лави в свободное время, Панда решил не лезть, решив подождать, пока тот перебесится.

***

Не смотря на бодрость, язвительность и выносливость, книжник все равно оставался глубоким старцем. С полным букетом всех проблем, которые постигают людей, разменявших девятый десяток. У старика ныли кости, во время непогоды болели старые травмы, зрение падало с каждым годом… Сам книжник ко всему этому относился философски, но частенько дряхлость тела мешала ему в работе. А ученик все же был слишком юн, и иногда, во время самых жестоких приступов, старик начинал всерьез сомневаться, а успеет ли он подготовить себе смену?
Эту осень книжник и его ученик проводили в Орхусе. У Лави уже в печенках сидел и сам город, и туман, наползавший по утрам с Северного моря, и все датчане, вместе взятые. Было сыро, промозгло, книги и свитки от вопиющих условий хранения покрывались плесенью и безнадежно портились, что приводило книжника в ярость. Которую он, разумеется, вымещал на ни в чем неповинном Лави. Буквально на вторую неделю у обоих начались проблемы со здоровьем – старика мучили кости, а Лави хлюпал носом и кашлял, сдирая горло в кровь. Не помогало ни молоко с медом, ни чай с малиной, ни даже ром, который Лави презентовал в таверне какой-то даже не рыжий, а прямо таки красноволосый гривастый тип в маске, скрывающей пол-лица.
Промучившись еще пару недель и, что самое обидное, не найдя ни слова о интересующих его событиях, книжник принял единственно верное решение – сесть на ближайший пароход и двинуть в Главное командорство.
На борту Лави слег. Неожиданно приключившая с ним морская болезнь отнюдь не способствовала заживлению многострадального горла. В итоге ситуация получалась патовая – если Лави, не выдерживая жесточайших пароксизмов, вливал в себя теплое питье, начинал бунтовать желудок, и страдальца тут же начинало выворачивать наизнанку. От напряжения горло снова сдиралось, и можно было начинать все сначала. К тому же температура, с упорством, достойным лучшего применения, держалась на отметке тридцать восемь. Организм истощался, а подкрепить его пищей у Лави не вышло бы при всем желании. Панда молча просиживал у койки больного сутки напролет, прерываясь только на недолгий сон – хоть он ничем и не мог помочь ученику, тот хотя бы переставал громко стонать, когда рядом кто-то был. Черствое сердце старого книжника обрывалось, когда в самые тяжелые предутренние часы Лави начинал бредить, зовя то мать, то своего учителя, называя его «дедушкой»…
«Если так пойдет, я его просто не довезу…»

На утро пятого дня они прибыли, наконец, в Ньюкасл. На борт поднялся искатель, присланный Орденом на помощь книжникам – это оказался Чарльз. Пять лет изменили его, прибавив лицу морщин и шрамов.
- Прошлая встреча была веселей, а, книжник? - голос был по-прежнему задорным.
- Определенно, - старик сам едва держался на ногах, поэтому искателю был искренне рад.
- Это что, тот одноглазый малыш, что ли? – Чарльз приблизился к койке и положил руку Лави на лоб. – Да, вымахал, вымахал… И не узнать теперь.
Он рывком поднял исхудавшего подростка:
- Пойдемте, книжник, нас ждет карета. Сейчас мы прямиком на вокзал, в поезде отдохнете, а я позабочусь о вашем ученике.
Книжник с благодарностью кивнул и, подхватив два небольших чемодана, вышел из каюты вслед за искателем.

***


Лави пришел в себя в поезде. Хотя ему еще было худо, по крайней мере теперь он не ощущал качки. Напротив него дремал Панда и маячила чья-то широкая светлая спина. Лави издал хриплый звук, и человек живо к нему повернулся.
- Чарльз! – басом сказал ученик. – Э… Это ты?
- Угу. Только ты не разговаривай, горло пожалей, - искатель протянул ему чашку с молоком. – Пей, там лекарство. Оно противное, но станет легче.
Лави хлебнул – действительно, дрянь редкостная. В пустой желудок хлынула горячая жидкость, от этого стало немного больно, но по сравнению с корабельным адом это были пустяки. Веки отяжелели, и Лави, наконец, провалился в глубокий сон.
Как позже выяснилось, настолько глубокий, что Чарльзу пришлось нести его на руках до комнаты. Искателю еще крупно повезло, что не пришлось нести Панду – старик едва-едва доковылял сам и упал на кровать, заснув мертвым сном.

Беспробудно проспав двое суток, Лави очнулся на утро третьего дня. Панды в комнате не было, зато вместо него на стуле сидела незнакомая девочка.
- Привет... Э… Как ты себя чувствуешь? – девочка была славной и, судя по голосу, стеснялась.
Лави прислушался к себе – голова в норме, дышится легко, горло не болит.
- Нормально. А как тебя зовут? – ученик книжника сел, откинувшись на подушку.
- Линали Ли… Я сестра смотрителя Комуи, - Линали смущенно улыбнулась и протянула Лави кружку.
- Тут бульон. Джерри специально для тебя сварил.
Лави, у которого от густого куриного духа в животе забурчало, перехватил кружку под донышко и несколькими глотками осушил до половины.
- Ты тут давно? – молчать было как-то невежливо.
- Вообще-то да…
Повисла пауза. Разговор явно не клеился – голодный Лави обшаривал глазами комнату в поисках еды, Линали явно чувствовала себя не в своей тарелке.
- Слушай, а этот Джерри только бульон сварил? А то я уже не помню, когда ел в последний раз.
Линали явно обрадовалась:
- А пойдем, я отведу тебя на кухню! Там как раз завтрак. Хотя брат сказал, что тебе пока лучше посидеть на бульоне, думаю, Джерри даст тебе что-нибудь повкуснее!
Девочка встала и деликатно отвернулась.
- Ты переодевайся, а я подожду тебя за дверью.
Лави обнаружил на спинке кровати свою одежду – выстиранную и выглаженную.
Через несколько минут он присоединился к Линали в коридоре, и они пошли вниз по бесконечной лестнице.

В большом и светлом обеденном зале было полно народу. В основном это были искатели, но кое-где мелькали черные плащи экзорцистов.
Лави сел за стол – Линали побежала к раздаче, где царил Джерри. Со скуки ученик книжника стал глазеть по сторонам, надеясь найти Чарльза, но того либо не было, либо он просто затерялся в толпе одинаково одетых искателей. Внезапно Лави разглядел удаляющийся черный хвост…

***

Второй раз их встреча произошла в четырнадцать лет.

***

Лави вскочил – обладатель хвоста двигался к выходу, тот мерно покачивался в такт шагам. Лави сразу вспомнился двор, подорожник на чужой щеке и злые синие глаза.
- Эй, Юу! – громко крикнул он.
Внезапно гул голосов стих. Несколько голов повернулись к Лави и десятки пар глаз с интересом уставились на него.
Канда то ли не услышал, то ли просто не поверил своим ушам, потому и продолжил свое шествие к выходу, никак не отреагировав на оклик.
Лави решил, что, видимо, позвал недостаточно громко.
- Юу, подожди! – он выскочил из-за стола и вприпрыжку бросился следом – Канда уже исчезал за поворотом.
В зале стало еще тише. Когда Лави затормозил у выхода, несколько особо любопытных искателей сунулись следом. Чем был вызван такой ажиотаж, Лави было совершенно непонятно.
- Ну все, пропал малец… - прошептал кто-то из толпы.
Неуловимый Канда свернул за угол, ученик книжника бросился за ним, и, обогнав на несколько шагов, остановился у того на пути.
- Привет… - Лави улыбнулся и принялся рассматривать старого знакомого.
Тот ничего не ответил, но, сузив глаза, молча принялся рассматривать Лави в ответ.
Собственно, от того мальчика, которого помнил Лави, мало что осталось – только длинные тяжелые волосы до середины спины, забранные в хвост, и пристальный взгляд исподлобья.
В отличие от тощего Лави с его нескладными руками и ногами, Канда, по-видимому, рос и развивался вполне гармонично. При достаточно высоком росте он не выглядел долговязым, скорее… В своем обширном словарном запасе Лави нашел только одно слово, характеризующее увиденное в полной мере – тонкий. Узкие бедра, не раздавшиеся плечи, что для мечника было, в принципе, странно… Да, пожалуй, это слово было самым подходящим. С лица сошла детская припухлость, и Лави неожиданно для себя подумал, что Канда очень красив. Неожиданно потому, что категорией «красиво/некрасиво» Лави измерял исключительно девушек и лошадей, которые тому очень нравились. К счастью для Канды, он не походил ни на первых, ни на вторых.
Тем временем японец продолжал сверлить Лави тяжелым взглядом, не произнося ни слова.
- Ты меня не узнаешь? Я – Лави…
Канда оборвал его:
- Я что, похож на идиота, которому надо повторять по два раза? Разумеется, я помню и тебя, и как тебе навалял, тоже помню.
- Да ладно, еще не известно, кто кому, - добродушно отозвался Лави.
- На что уставились, кретины? – Канда развернулся и зло глянул на Искателей. Тех как ветром сдуло.
- Я еще не ел… Посидишь со мной? – Лави припомнил, что Линали ждет его с завтраком.
Канда презрительно вздернул верхнюю губу, показав ровные белые резцы:
- Еще чего. У меня есть дела поважнее. И вообще, прочь с дороги! – он бесцеремонно оттер Лави плечом и исчез на лестнице.
Ученик книжника озадаченно посмотрел ему вслед и двинулся обратно в зал. Он подумал, что Канда, наверно, затаил на него злобу, ибо никакого другого повода так себя вести Лави не видел. Разумеется, драка – не самый лучший способ выразить свое расположение, но продолжать дуться спустя пять лет… Для этого надо быть либо чертовски злопамятным – злопамятней сиамского кота – либо чертовски ранимым. Лави хихикнул, представив себе ранимого Канду.
«Надо будет потом наведаться к нему. Может, сменит гнев на милость…»

Линали уже ждала его с подносом, на котором в глубокой миске дымилась овсянка.
- Ты знаешь Канду? – немедленно спросила она, с интересом глядя на Лави.
- Ну да, мы с ним пять лет назад познакомились. По-моему, он на меня злится… - ученик книжника поднял ложку на уровень глаз, наблюдая за тем, как комочки каши шлепаются обратно в миску. – Не люблю овсянку.
- Обычно люди, на которых Канда злится, оказываются в лазарете… Тебе пока больше ничего другого нельзя, так что давай, ешь, а то остынет, - Линали подперла щеку рукой.
- Так что можно сказать, что с тобой он был сама любезность...
Лави вспомнил шарахнувшихся в разные стороны искателей. Между прочим, почти все они были здоровыми мужиками, в отличие от щуплого на вид Канды. Видимо, им было за что бояться малолетнего, а посему вспыльчивого японца.
- Наверно, я просто забыл, какой он… - Лави опустил глаза в миску. После проделанных манипуляций каша заманчивей не стала, но есть хотелось. И хотелось сильно…
- Ладно, мне пора, а то братец будет волноваться, - Линали поднялась.
- Волноваться? А что с тобой тут может случиться?
Овсянка оказалась на удивление приличной, так что в компании девочки Лави больше не нуждался – честно говоря, на данный момент еда занимала его гораздо сильнее всех девочек, вместе взятых.
- Да ничего… Ну просто Комуи спокойней, если я где-нибудь в пределах видимости, - Линали вздохнула и вышла из зала.

---

Камуи-сан, помнишь, ты спрашивал, буду ли писать по Лави/Канде? Я сказал, что не буду и тебя, в итоге, наобманывал. Правда, не нарочно.
Очередной недописанный фик, если у кого найдется, что сказать, буду рад. Шапки, как и названия, пока нет, но думаю, что это можно пережить.

часть 1

Впервые они встретились, когда им обоим было по девять лет.

***

Старому книжнику пришло сообщение о том, что в Главное командорство доставили редчайшие свитки прямиком из Эдо, и уже вечером того же дня маленький Лави с тоской смотрел на удаляющиеся огни Белфатста. Книжник стоял рядом, цепко держа малыша за загривок – качка была более чем ощутимая, а так быстро и таким нелепым способом лишаться ученика в его планы не входило.

- Эй, Панда… - тихо начал Лави, но закончить ему помешал чувствительный подзатыльник.
- Зови меня книжником, - старик строго посмотрел на мальчика.
- А вот и не больно! – Лави дерзко глянул на учителя, но потом его взгляд опять обратился к черным водам. – Мы еще вернемся? – вопрос терзал его с того момента, когда они взошли на борт парома.
- Хм… Может быть, может быть. Но я бы на твоем месте не надеялся, - книжник задумчиво пожевал губами. – Нам нечего там делать.
- Вот как… - Лави сник.
- Пойдем, простынешь, - старик потянул того за шарф, и мальчику ничего не оставалось, кроме как двинуться следом.

В каюте было хорошо. Горела керосиновая лампа, пахло деревом и смолой. Лави, в жизни которого запахи играли значительную роль, быстро сомлел от теплых ароматов, качки и пушистого пледа. Последним, что он видел в этот долгий день, был блик на лысине старого книжника, который склонялся над очередным толстым фолиантом.

***

В Орден они прибыли в разгар дня.
Лави стало не по себе, когда он увидел отвесную скалу, но книжник пинком подтолкнул зазевавшегося мальчишку в темный тоннель, где их ждала лодка. Человек в светлой одежде поднялся им навстречу:

- Здравствуйте, книжник, давненько не заглядывали.
- Здравствуй, Чарльз, - сухо поприветствовал его старик.

Чарльз перевел взгляд на Лави.

- Давайте знакомится, молодой человек, - искатель протянул до самых пальцев забинтованную руку.
Лави, к которому в первый раз в жизни протянули руку и обратились на «Вы», словно ко взрослому, надулся от важности и поспешил ее пожать.

- Я – Лави, ученик Па… ну, в смысле книжника.
- А я – Чарльз. Искатель. Думаю, еще поработаем вместе, - мужчина подмигнул, и Лави окончательно проникся к нему симпатией.

- Если вы закончили, то давайте в Орден, джентльмены, – раздался язвительный голос книжника.


***

- Вы надолго к нам?
Этот вопрос Чарльз задал, когда они уже шли к воротом. Дремлющий Привратник пропустил их не сразу, только чей-то громкий голос из голема-передатчика разбудил его, заставив открыть ворота.

Наверно за всю свою короткую жизнь Лави не испытывал столько впечатлений за раз – паром, путешествие на почтовом дилижансе через пол-Англии, невообразимый подъем на лодке, наконец, искатель Чарльз и пугающая размером и выражением лица говорящая каменная голова… Слишком много для девятилетнего мальчика, никогда в жизни не бывавшего нигде, дальше предгорий в окрестностях родной деревеньки под Дублином. Там-то его и встретил старый книжник, и эта встреча, как и большинство встреч, происходящих случайно, изменила жизнь маленького рыжего крестьянина навсегда.
Нельзя сказать, что появление в жизни Лави учителя было лучом света, мальчишке и до этого жилось не то, чтобы плохо. Лави даже иногда казалось, что книжник был его наказанием божьим, ведь соседка, старая карга, не раз призывала кару на его голову, недосчитавшись пятка-другого яиц в курятнике.
Не смотря на то, что при книжнике жилось гораздо более сыто, частенько Лави с тоской вспоминал те золотые деньки, когда можно было сколько долго угодно носится с таким же рыжим выводком братьев и сестер по вересковым равнинам, загонять одичавших кроликов в силки и просто валяться на травке, в очередной раз сбежав от домашней работы.
От книжника было сбежать гораздо более сложно, чем от толстой и рассеянной матери. Лави понял это после первого же раза, когда старик с невиданной для его возраста ловкостью поймал того за вихры и поколотил так, что Лави потом несколько дней мутило. Вообще мальчишка постоянно ходил битым. Он привык к свободе и безнаказанности, и был, что называется с норовом. Помимо всего прочего Лави обладал воистину ослиным упрямством, и поэтому напрочь отказывался прекратить называть книжника Пандой, за что был быт с особой болезненностью. Ну а что поделать, если круги под глазами да и общее выражение лица старого учителя напоминало Лави флегматичное черно-белое животное, которое книжник на свою беду показал мальчику в книжке с картинками?
Самым болезненным для мальчишеского самолюбия в побоях была невозможность дать сдачи. Лави, как и все крестьянские дети, рос как сорная трава, без надзора и воспитания, и, как следствие, не имел вообще никаких моральных принципов, так что ударить старика в ответ было бы для него раз плюнуть. Но книжник, не смотря на свои восемьдесят с хвостиком, был юному волчонку не по зубам. Первая же попытка дать сдачи обернулась для Лави таким сильным и быстрым ударом по голове, что мальчик еще успел этому удивиться прежде, чем потерял сознание.
В себя он пришел через несколько часов. Книжник сидел рядом с его постелью и невозмутимо смачивал в плошке компресс. После того, как прохладная тряпица была водружена на лоб, старик раз и навсегда обозначил для Лави пределы дозволенного и очень подробно описал, что будет, если он, Лави, за эти самые пределы выйдет. Мальчишка про себя решил, что проверять, как далеко стоят слово и дело книжника, у него желания нет, ибо рука у учителя была тяжелой, а удар ногой, наверно, свалил бы и Пузатого Билли, признанного деревенского силача, объекта почитаний всех мальчишек в округе.
Так они и жили – книжник и его маленький ученик. Лави был очень сообразительным, научился читать гораздо быстрее, чем думал его учитель, а его жадность до знаний не могла не радовать старика. Но он этому и не удивлялся – для будущего книжника это было вполне естественно. Непосредственно самой Невинности у Лави не было, но у мальчишки была совместимость, книжник знал это наверняка. Оставалось только доставить его в Главное командорство, где для Лави создали бы оружие.
Повод для путешествия появился гораздо раньше, чем думал старик – сообщение о свитках из Эдо, территории, оккупированной акума, фактически резиденции Тысячелетнего Графа, книжник не мог оставить без внимания.
Стоя на теплых каменных плитах внутреннего двора Главного командорства, старик думал о том, что на его взгляд, пожалуй, рановато давать в руки его непутевому ученику оружие против акума, но с другой стороны акума вряд ли проявили бы снисхождение к Лави ввиду его юного возраста.

- Так вы надолго? – переспросил Чарльз.

Книжник глянул на него тусклыми глазами.

- Это зависит не от меня. Как получится.
- Хорошо, - искатель расплылся в улыбке, глядя на Лави. – Молодой человек тут не заскучает, помимо свитков из Эдо словно специально для него привезли еще кое-что. Вернее, кое-кого.
- Экзорциста? – старик поднял брови.
- Ага. Сам в два вершка ростом, а катаной своей так лихо машет, что просто держись, - искатель добродушно рассмеялся. – Как вырастет, задаст Тысячелетнему Графу перцу, это уж несомненно. Только молчун еще тот, то ли стесняется, то ли просто по-нашему не понимает.
- Не думаю, что у Лави будет время с ним общаться, - книжник сурово глянул на мальчика.
Лави, истосковавшийся по общению со сверстниками, чуть не взвыл.
- Ну… Ну дедушка, ну пожалуйста..! – зеленый глаз мальчишки предательски заблестел.
Надо сказать, что Лави разработал против своего невозмутимого и непробиваемого учителя насколько простое, настолько же и действенное оружие. Которое, правда, ввиду его повышенной эффективности, возможно было пускать в ход только в самых экстренных случаях. Книжник, который без жалости давал пинка за малейшие провинности, книжник, старый сухарь и наверно самый равнодушный человек из всех, что встречались Лави, просто таял, когда мальчишка называл его дедушкой. Разумеется, «таял» - громко сказано, посторонний бы вообще не заметил никаких изменений, но от Лави не могли ускользнуть ни смягчившиеся складки в углах рта, ни искорка в холодных все время наблюдающих глазах.

- Пожалуй… Пожалуй, тебе будет полезно пообщаться с ним. В Японии мальчикам дают превосходное образование, - книжник отвернулся.
Лави, упивающийся своей хитростью, быстро глянул на искателя. Тот незаметно ему подмигнул.

- Чарльз, будь любезен, проводи моего ученика. В лабораторию я пойду сам, - и старик, не оборачиваясь, направился к главному входу.
Искатель и Лави посмотрели ему вслед.

- Вертишь им, как хочешь, а, маленький мошенник? – искатель усмехнулся.
- О чем вы, сэр? – Лави нагло посмотрел Чарльзу прямо в глаза.
Тот расхохотался.
- Ладно, пойдем. Отведу тебя к нашему гостю.




***

Искатель оставил Лави возле небольшой секции внутреннего дворика, отделенной от остального пространства колоннами. Мальчишка решил сначала понаблюдать за своим потенциальным товарищем, для чего и тихонько стал за колонной, глядя на залитое ярким солнечным светом пространство.

Впервые они встретились, когда им обоим было по девять лет.

Свет резал Лави глаза, но он, прищурившись, продолжал рассматривать невысокую фигурку стоящего к нему спиной мальчика.
У того были длинные иссиня-черные волосы, забранные в высокий хвост, и он был одет в нечто, напоминающее халат. В левой руке он держал черные ножны, правая же была поднята над головой. Лави наблюдал за ним с возрастающим интересом и уже, было, хотел подойти, но тут раздался шорох ткани и чужой мальчишка оказался у Лави прямо перед носом, да так быстро, что тот даже не успел заметить движения. И, что самое неприятное, длинный кривой меч без гарды упирался Лави в горло.

- Ух ты… - только и смог из себя выдавить ученик книжника. – Кру-у-уто…
- А где ты так научился? – Лави быстро пришел в себя и теперь с интересом рассматривал мальчика, который, как с удовольствием подметил будущий книжник, был ниже его.
Но тот ничего не ответил, сверкая на Лави самыми необыкновенными глазищами из всех, что ему приходилось видеть. Да и вообще, черты лица у нового знакомца были совсем не похожи на круглые курносые лица бывших товарищей Лави. После глаз юного книжника несколько удивило полное отсутствие веснушек, коих у самого Лави, да и у всех деревенских, было в избытке.
Мальчишка тем временем тоже исподлобья рассматривал Лави. Его взгляд задержался на рыжих волосах, после чего он скривил рот и произнес:

- Акахиге сару.

- Чего? – не понял Лави.

- Красноволосая обезьяна, - неожиданно произнес мальчик, и убрал меч в ножны.

Хотя Лави и не знал, что такое «обезьяна», слово показалось ему забавным. И хотя любому другому мальчишке, посмевшему сказать ему нечто подобным тоном, Лави дал бы в нос, ссориться с этим ему не захотелось. Хорошие отношения с незнакомцем стоило поддерживать хотя бы из-за меча, ведь если сейчас затеять драку, тот потом ни за что не даст им помахать.

Но тут Лави осенило.
«Может, это он представился? Невежливо не представиться в ответ…» - подумал юный книжник, и протянул руку.

- Длинное у тебя имя. А я – Лави! Вообще меня зовут Джуниор, но ты лучше меня называй Лави.
Тот онемел.
Лави все стоял с протянутой рукой, а лицо его собеседника медленно искажалось. Казалось, он сейчас отшвырнет меч и набросится на того с кулаками.

«Эээ… Может, я его обидел..?»

Но тут Лави заметил у мальчишки сизое пятно, расплывающиеся от скулы до нижней челюсти.

- О, какой у тебя фингал! Завтра глаз закроется, - юный книжник закрутил головой. За время общения с Пандой у Лави, помимо всего прочего, появился бесценный опыт в залечивании разного рода и разной степени тяжести увечий. Вовремя приложенный лист подорожника мог спасти от болезненного, переливающегося всеми цветами синяка. Честно говоря, Лави сильно сомневался, что помощь будет своевременной, но это давало прекрасный зачин для, вероятно, более лучших отношений в будущем – ради возможности подержать в руках вожделенный меч, пусть даже и такой странный, как у этого, Лави был готов пойти на многое.

- Подожди, я сейчас! – глянцевито блестящий лист был обнаружен возле подножия одной из колонн. Лави сорвал его и с размаху шлепнул мальчику на синяк.

- Если подержишь, то все пройдет.

Тот машинально перехватил подорожник, все еще неверяще глядя на Лави.

- Слушай, давай посидим, - не дожидаясь ответа, ученик книжника сел на ступеньки под колонной и, зажмурившись, подставил лицо солнцу. Спустя пару мгновения сердитый незнакомец опустился рядом с ним.

- Канда, - тихо обронил он. – Меня зовут Канда.

Лави приоткрыл глаз.

- А это имя или фамилия?

Канда смешался.

- Вообще у нас по именам только близких называют… - но потом быстро добавил, как будто на что-то решился:
- Юу. Канда Юу.
- Угу, очень приятно, - Лави улыбнулся.
- Чего тебе приятно? – подозрительно спросил Канда.

«Странный тип», - подумал Лави.

Некоторое время они просто молча сидели бок о бок, греясь на солнышке. Лави жмурился и улыбался от удовольствия, пахло нагретым камнем и, когда ветер дул в его сторону, мальчик лови какой-то необыкновенно приятный тонкий запах. Пахло от Канды – чистой одеждой, мылом и металлом. Минут через пятнадцать повеяло более родными запахами скота и травы, Лави уловил в зарослях вереска шорох – там пряталась младшая сестренка. Ученик книжника усмехнулся – малявка всегда там пряталась, когда они играли, и если отыскать ее слишком быстро, примется реветь… Да и вообще, лень вставать, так хорошо, тепло…
А Канда тем временем сидел, окаменев – эта красноволосая обезьяна, этот немыслимо наглый пацан умудрился заснуть, уткнувшись носом Канде в колени. Первые несколько мгновений он раздумывал, а не приложить ли его Мугеном плашмя, но потом решил, что бить спящего недостойно, и откинулся, уперевшись спиной в колонну.

Тихо…

Спокойно…

И ни одного акума в пределах многих миль.

Канда откинул челку, закрыл глаза и подумал, что, наверное, жизнь сравнительно неплохая штука.

***

Проснулся Лави от того, что трава под ним шевельнулась. Он открыл глаза и обнаружил, что никакой травы нет и в помине, зато есть чьи-то колени под синей тканью. Сразу вспомнился и каменный двор, и Юу со своим замечательным мечом, и подорожник… Лави стало немного жаль, что прятки, дом и сестренка ему только приснились, но он отбросил эти мысли, решив, что подумает об этом позже.

- А я, кажется, заснул… - Лави смущенно улыбнулся, глядя на своего нового друга.
- Да ну? Кто бы мог подумать! – Канда фыркнул.
Лави вздохнул и поднялся, растирая щеку:
- Здорово поспал… Вот, вечер уже…
Канда встал, одернув свой странный халат.
- Мне пора тренироваться, я и так много времени с тобой потерял.
- А можно я посмотрю? – Лави прикинул, что если он сейчас вернется к Панде, тот посадит его за книги, а вечер, на взгляд Лави, был слишком хорош, чтобы проводить его взаперти.
Канда оценивающе на него глянул.
- Можно, если не будешь мешать.
Лави уперся локтями в колени и приготовился смотреть.
- Слушай, а тебе в халате удобно? – этот вопрос юный книжник хотел задать Канде уже давно.
Тот презрительно вздернул верхнюю губу.
- Это не халат, невежа, это юката, - в голосе прорезались нотки раздражения. – И я же тебе сказал, чтобы ты не лез!
- Ладно, ладно, не сердись! – Лави примиряющим жестом вскинул ладони.

Канда вышел на середину двора и поднял вверх правую руку. Именно в этой позе его и застал Лави, приготовившейся сейчас к захватывающему зрелищу, несколько часов назад.

«Наверное, он дворянин… Простых ведь фехтованию не обучают. Интересно, у них в Эдо фехтуют также, как и у нас?» - воображение Лави рисовало ему смутные, но захватывающие картинки: стремительные, отточенные движения, свист рассекаемого воздуха, блеск стали и непостижимые в своей изящности и точности удары фехтовальщика.
Канда, тем временем, все еще стоял с воздетой рукой. Лави моргнул, а когда открыл глаза, то рука Канды уже была вытянута вперед, и в ней был зажат меч.
Юный книжник приготовился к невероятному зрелищу…
Канда спокойно вложил меч в ножны и снова выпрямился, подняв руку.

- Это что, и все? – вскрикнул Лави. Он чувствовал себя по меньшей мере обманутым.
Канда повернул к нему голову.
- А чего ты ждал?
- Ты что, только будешь его вытаскивать и обратно засовывать? – разочарование в голосе Лави было почти осязаемым.
Канда отвернулся от него.
- Да. Я должен заниматься баттодзютсу несколько часов в день.
- Чем ты должен заниматься? – Лави даже не попытался выговорить незнакомое слово.
Канда, как показалось мальчику, даже не шелохнулся, но в его руке уже блестел меч. Только мерно покачивающийся хвост наводил на мысль о том, что движение все же было, что меч не оказался в ладони с помощью волшебства.
- Баттодзютсу – искусство выхватывания клинка из ножен, - Канда повернулся к Лави и посмотрел на того исподлобья. Ты не в цирке, веселить тебя я не собираюсь. Не нравится – проваливай.
Лави стало обидно. Он развернулся и собрался, было, гордо удалиться, но тут вспомнил кое-что.

- Слушай, Юу, а почему ты ни с кем не разговариваешь? Мистер Чарльз вообще думает, что ты по-английски не говоришь…

Канда спрятал меч.

- Мне не о чем говорить с ними. Не люблю, когда со мной разговаривают, будто с ребенком.

Лави ушел в задумчивости.

***

Вечер ученик книжника провел так же, как и многие вечера до этого – над книгой рядом с учителем. Сегодня это была Старшая Эдда. Оторвавшись от речи Харбарда, Лави думал о том, как, наверно, здорово иметь молот как у Тора. «Уж точно лучше всяких глупых кривых мечей…» - Лави подавил завистливый вздох, вспомнив, как полыхало заходящее солнце на клинке Юу.
- О чем вздыхаешь, ученик? – книжник посмотрел на мальчика.
- Да вот… Учитель, а у меня будет оружие? Вот у Юу есть, хотя он даже ростом ниже, - голос Лави становился тем тише, чем явственней ему вспомнились цены в деревенской кузнице. А за душой у мальчишки, естественно, не было ни пенса.
- Будет. Собственно, за этим я тебя сюда и привез.
Лави обмер от восторга.
- Какое бы тебе хотелось? – книжник внимательно посмотрел на мальчика.
- Молот! – это было первое, что пришло тому в голову.
Старик глянул в книгу, лежащую перед Лави, и усмехнулся.
- Хорошо, хоть не копье. Ладно, молот еще и не самая диковинка. Вставай, пойдем.

Последующие события Лави помнил плохо – его куда-то вели, потом было темно и нечто большое, светящееся голубоватым светом, трогало его длиннопалыми руками. Книжник предупредил его, и Лави приготовился ничему не удивляться. А потом было неприятное ощущение, словно в его голове находился еще кто-то, и мягкий женский голос произнес:
- Он подходит. Делайте ему оружие.
Лави поднял глаза и увидел улыбающиеся губы странного создания. Оно, казалось, целиком состояло из перетекающих линий и в общей сложности напомнило Лави огромную оплывающую свечу.
Так он впервые познакомился с Хевлаской.

Потом в лаборатории его окружило много людей. Мужчины громко спорили, размахивали руками, измеряли рост и вес Лави, убеждая друг друга в чем-то тыкали в него пальцами, и наконец молодой парень с узкими восточными глазами («Как у Юу», подумалось Лави) сказал, не обращая внимания на крики протеста («Комуи, да ты с ума сошел!!! Ну куда ему молот???!!!»):
- Все, мелкий, иди. Будет тебе Мьелльнир.

Лави счастливо улыбнулся и бросился к учителю, поджидающему его у дверей.

***

Ночи… Лави ненавидел ночи с тех пор, как книжник забрал его из семьи. В основном, из-за пронизывающего холода. Дома проблем подобного рода для Лави не существовало: в их домишке было всего две комнаты. Одна из которых была кухней. Посему весь выводок спал в одной, а сама мамаша в другой. Разумеется, частенько Лави на правах старшего костерил всех братьев и сестер, вместе взятых, коих в общей сложности насчитывалось пять, и казалось, душу был готов отдать только за то, чтобы оказаться в кровати одному. Все дети спали большой разномастной и разнополой кучей вповалку. Правило «кто первый – того и тапки» действовало повсеместно, а если учесть что подушек – плоских тюфячков, набитых колючим конским волосом - было всего две, то битвы перед сном разыгрывались прямо-таки титанические. Лави почти всегда одерживал победу, только изредка уступал самой младшей, когда та уж очень упорствовала – мол, чего с девчонкой связываться…
Но всегда, даже когда на улице зима была в самом разгаре, Лави никогда не страдал от холода, ибо, когда рядом с тобой лежит пять сопящих тел, замерзнуть просто не представляется возможности.
После того, как мальчишка начал жить у книжника, спать ему, естественно, приходилось в одиночестве. И, между прочим, под тонким одеялом. Иногда это становилось невыносимо, и Лави выбирался из кровати и брел к креслу, стоящему возле камина. Иногда угли еще тлели, и мальчик быстро засыпал, свесив длинные ноги с подлокотника, а иногда зола оказывалась ненамного теплее свежевыпавшего снега. И это был наихудший расклад. Панда, которому, как казалось Лави, и снежная буря под потолком была бы совершенно не помехой для сна, воспринял жалобы мальчика на то, что от холода он не может заснуть, несколько своеобразно. По его, Панды, логике выходило, что если ты не можешь заснуть, значить спать не хочешь. А если не хочешь спать, значит совсем не устал за день. И вместо того, чтобы дать ученику лишний плед, старый книжник в один прекрасный вечер протянул тому громадную стопку книг, и велел осилить их за неделю. Что будет, если Лави их не прочтет или прочтет невнимательно, Панда дал понять многозначительно щелкнув пальцами в железных наперстках.
После того случая Лави скорее удавился бы, нежели пожаловался на что-то книжнику.

Естественно, эта ночь в Ордене не стала исключением. Юный книжник возился, тяжело вздыхал и всячески маялся до тех пор, пока старик, чья кровать стояла напротив, не восстал во всем величии праведного гнева разбуженной личности и не надавал Лави тумаков. Само собой, от битья стало теплее только Панде, и поэтому дождавшись того момента, когда раздался немелодичный храп книжника, Лави выскользнул из комнаты.
Но не успел он дойти до поворота, как кто-то положил руку ему на плечо.
- Мальчик, ты почему не спишь?
Лави поднял глаза – на него смотрела высокая леди со странным зверьком на плече. Зверек издал пронзительный звук и уставился на мальчика точно так же, как тот уставился на него.

- Понимаете, я ищу комнату друга… В общем, я не знаю, но она должна быть где-то здесь, - леди быта такой красивой и смотрела так внимательно, что Лави смутился.
- Давай я тебя провожу, а то заблудишься еще, - леди улыбнулась, и Лави вдруг захотелось сделать для нее что-нибудь необыкновенное, чтобы она удивилась и обрадовалась…
- Ну что ты стоишь, пойдем. Как зовут твоего друга?
- Юу… - Лави галантно выставил локоть - он подсмотрел эту манеру, когда они с Пандой ехали через Лондон. Леди без тени насмешки положила руку ему на сгиб локтя, и они медленно направились вглубь коридора.
- Хм… Я что-то не припомню такого имени.
Зверек внезапно ловко перескочил Лави на плечо и вцепился в ухо крошечными лапками. Мальчишка ойкнул и дернул головой – коготки у твари были острые.
- Назад, - тихо скомандовала леди, и тварь мгновенно отпустила многострадальное ухо, вернувшись на плечо.
- Ну не удивительно, Юу такой нелюдим. Вообще он назвался Канда, а по имени у них только близкие называют, - несколько путано объяснил мальчик.
- Ах, Канда… Тогда мы уже почти на месте.
Остальной путь они проделали в молчании. Возле двери, на взгляд Лави, ничем не отличающийся от всех других, леди остановилась.
- Ну вот и пришли, - она сложила руки на груди и посмотрела на мальчика сверху вниз.
Лави не хотелось расставаться с ней так быстро.
- А кто это у вас на плече сидит? – спросил он.
- Это обезьянка. Зеленая макака, если тебе это о чем-то скажет, - леди мягко улыбнулась.
- О, а Юу называл меня красноволосой обезьяной. Обзывался, значит, гад… - Лави нахмурился.
Леди наклонилась к мальчику, и тот вздрогнул – лицо ее было исполосовано бледными шрамами.
- Они в Японии зовут так всех европейцев, так что не обижайся на него, - леди хитро улыбнулась. – Если хочешь отплатить ему той же монетой, можешь назвать его джап.
- А что значит «джап»? – Лави заинтересовался.
- Так европейцы называют японцев в отместку за обезьян, - леди вздохнула и потрепала Лави по голове. – Впрочем, не стоит с ним ссориться, а не то схлопочешь Мугеном.
- Мугеном?
- Так зовут его катану. Ладно, юный джентльмен, мне пора, - она развернулась, улыбнувшись напоследок, и исчезла в темноте.
Лави с тоской посмотрел ей в след. Леди не походила на всех девчонок, с которыми ему приходилось общаться до этого. Рядом с ней у маленького книжника появилось доселе неизведанное им желание пригладить торчащие вихры и почему-то стало жутко неудобно за невымытые руки.
- Определенно, мой тип, - вздохнул он.

Дверь в комнату оказалась не заперта – Лави толкнул ее, и она со скрипом распахнулась. В ту же секунду он почувствовал на шее мертвую хватку, и кто-то с невиданной силой затащил его внутрь. Лави захрипел и попытался вырваться – куда там! Железные пальцы на его горле сжимались все сильнее, и ученик книжника уже просмотрел половину жизни, промелькнувшую перед глазами, когда почувствовал, что снова может вдохнуть. И ноги, и сердце отказали ему во всем, а пол оказался гораздо жестче, чем Лави мог предположить. Сидя на каменных плитах, он заходился кашлем раз за разом, пока не почувствовал, что его сейчас стошнит. При мысли о таком позоре кашель внезапно утих, и мальчишка снова обрел способность видеть и слышать.
Первое, что он увидел, были босые ноги и полы синего халата.
«Он сказал, что это называется юката… Пожалуй, не буду звать его джапом…» - мелькнуло в голове у Лави.

- Тебе чего? – Канда сверху вниз смотрел на ученика книжника.
- Ты… Ты чего? Ненормальный, что ли..? – Лави поднялся на ноги, держась за горло. Глотать было больно, говорить тоже.
- Так чего тебе?
Лави опустил глаза – в левой руке Канда сжимал меч. Стискивал до побелевших костяшек и судорожных подрагиваний тонких жилок на внутренней стороне запястья.

«А он ведь оттуда, где акума все кишит…» - подумал ученик книжника.

- Ну… Э… В общем, я замерз, - Лави глупо заулыбался, прямо таки излучая добродушие. Краем глаза он следил за длинной черной тенью в пальцах Юу, молясь про себя, чтобы тот не надумал пустить в ход Муген. Припомнились упражнения в трудновыговариваемой штуке во дворе. Бадзю… Баттозю… Проклятое слово не вспоминалось.

- И что? – Канда немного расслабился.
- И ничего, - Лави шмыгнул носом и потер его рукавом. – Можно я с тобой посплю?
Маленький узкоглазый грубиян громко фыркнул и направился к кровати.
- Пошел вон, - Канда взмахнул одеялом, укрывшись с головой. Муген из рук он так и не выпустил.
Лави осторожно примостился на краешке кровати, опасливо косясь на узкую черную полосу, словно катана могла в любой момент превратиться в змею и броситься.
- Слушай, не знаю там, как у вас, но лично я всегда спал с младшими. Ну пусти, а? А я… А я тебе что-то расскажу! – юный книжник пытался лихорадочно сообразить, что бы такое могло заинтересовать Юу.
- Чего ты мне расскажешь? – насмешка в голосе была слышна даже сквозь одеяло.
- Вот не скажу, пока не пустишь…

«Я ему о леди расскажу!»

Канда молча откинул полог одеяла, и Лави, разувшись, шмыгнул на кровать. Койка Юу была гораздо менее удобной, чем его собственная. Зато наконец-то Лави почувствовал, что согревается. Подушка, кстати, была ниже всякой критики – ученику книжника показалось, что она набита мелкими камушками.
- Как ты на ней спишь?
Ответа не последовало – фырканье Лави предпочел пропустить мимо ушей, ибо сейчас ему было слишком хорошо. Так и не вынырнув из-под одеяла, ученик книжника прошептал в теплую темноту:
- Я, когда тебя искал, познакомился с прекрасной леди.
В темноте завозились, и шепнули в ответ:
- Какой еще леди?
- Не знаю, как ее зовут… Она была в черном с золотом, а на плече у нее сидела обезьянка. Может быть, она – привидение… – таинственно закончил Лави. Его незамысловатые страшилки среди братьев и сестер шли на «ура». Суеверные деревенские дети, в глаза не видевшие акума, пугались легко и с удовольствием. Сам же Лави считал себя ну если не ветераном, то заслуженным бойцом точно – он-то акума видел! Один раз. Как-то Панда при нем усеял иглами одного так быстро, что Лави даже не успел его как следует рассмотреть…
- Идиот.
Из презрительного тона Юу Лави сделал вывод, что не на того напал. Канда пугаться определенно не желал.

- Сам дурак…
Собственно, что тут еще ответить?
- Это была генерал Клауд. Только последний тупица не знает генералов в лицо, - Канда пошевелился, и Лави почувствовал, как на кровать опустилось что-то тяжелое.
- Если перелезешь через Муген – получишь. За ним моя половина кровати. И спать будешь без подушки.
- Ладно, ладно… Все равно на ней спать невозможно. Она что, галькой набита? – Лави пристроил голову на сгиб локтя.
- Вишневыми косточками. И убери голову с моей руки.
Локоть под головой Лави внезапно исчез, что, в общем-то, не удивительно, так как он принадлежал Канде. Делиться своими конечностями с кем-либо в его планы не входило.
Ученик книжника вздохнул.
- А что за генерал Клауд? Расскажи мне про нее.
- А нечего рассказывать. Женщине не место на войне.
По тону, которым это было сказано, было ясно, что эту фразу Канду повторяет с чужих слов – она звучала как одно из нравоучений Панды.
- Да ладно, Юу, какая разница – мужчина, женщина… Она ведь генералом не просто так стала. Наверно, она здоровский боец! – Лави вспомнил иссеченное шрамами лицо.
- Да она пригодна только на то, чтобы варить рис и подавать саке! – тем же тоном произнес Юу.
- А что такое саке? – заинтересовался ученик книжника.
- Ну… Мне отец давал попробовать перед отъездом. А вообще это такой напиток для взрослых, - голос Канды дрогнул от гордости.
- И как? Понравилось?
Канда что-то неопределенно буркнул. Рассказывать о том, как его потом мутило, он не собирался.
Лави свернулся, как кот, и уткнулся носом в ладони.
- А все-таки она необыкновенная…
- Я ее презираю. Выскочка… - неприязнь в голосе Канды задела юного книжника.
- Не смей про нее так говорить! – вскрикнул Лави. Его миролюбивость тоже имела свои пределы.
- Это ты не смей на меня кричать! Мой отец давно порубил бы на кусочки любого крестьянина, кто посмел бы на него поднять голос, – слова Юу прозвучали опасно тихо.
- А что, сам боишься сдачи дать? – насмешливо спросил Лави.
И тут Канда не выдержал. Был забыт Муген, было забыло все, чему его учил отец – осталась только жажда крови и желание врезать, как следует.
Лави успел приготовиться, и, когда Канда молча бросился на него, ловко лягнул того ногой в живот, сбросив с кровати. Все-таки в Лави текла ирландская кровь, да и Панда еще не успел окончательно выбить из него лихие дикарские замашки.
Юу, приложившись спиной о каменный пол, вскочил на удивление резво, и тут уже на полу оказался Лави. Не поднимаясь, он подсек вскочившего на ноги Канду, и они покатились по полу, намертво вцепившись друг в друга и все больше запутываясь в одеяле. На открывшуюся дверь никто из них внимания не обратил – оба были слишком увлечены процессом.
- Теодор, держите Канду, мне с ним не совладать! – голос внезапно раздался у Лави прямо над ухом, и чьи-то руки оторвали его от противника, накрепко перехватив поперек живота. Ученик книжника пнул наудачу и, судя по ругательству, куда-то все же попал.
- Угомонись, дитя мое, - чей-то мягкий голос издалека увещевал Канду.

Свет из коридора падал в комнату, и Лави удалось рассмотреть, какая судьба постигла его противника – Канду точно также поперек живота держал какой-то пожилой господин в очках. Канда взбрыкнул, и очки полетели на пол.
- Ах, ну успокойся же, мальчик, - господин сжал Юу сильнее, и тот неожиданно затих. Видимо, хватка была сильна даже для него.
Лави поднял голову – его держал тот самый парень, что пообещал ему молот.
- Ну что, успокоился? – парень, которого, как вспомнилось Лави, звали Комуи, посмотрел на него поверх очков.
- Угу… Отпусти, я больше пока не буду, - ученик книжника шмыгнул разбитым носом.
Руки разжались, и Лави встал на ноги, воинственно глазея на Канду, которого все еще продолжал держать пожилой господин.
- Выяснять, кто начал первым, я не буду - это и так ясно, - Комуи вздохнул. – Теодор, вы все еще уверены, что хотите взять Канду в ученики? Хоть вы и расписывали японцев как созерцателей и любителей прекрасного, я сомневаюсь, что конкретно этот представитель японской нации способен на нечто подобное. Может быть, все же отдать его генералу Сокаро?
- О, не беспокойся, Комуи, - пропыхтел Теодор: любитель прекрасного снова продолжил свои неистовые попытки вырваться. – Я уверен, что найду скрытые струны в его душе. Просто к мальчику нужен особый подход.
- Ну ладно… Удачи вам, генерал, - Комуи взял Лави за руку и повел к двери. – Если будут трудности в… поисках подхода, заходите в лазарет в любое время.
Ученик книжника оглянулся на пороге – Канда как раз с хрустом угодил ногой по валявшимся рядом очкам.

- Пойдем, я тебе синяки обработаю, - Комуи вывел Лави из коридора. Когда они заворачивали, из комнаты Канды донесся яростный вопль.
Комуи вдохнул.
- Когда он вырастет, мы все будем бедные, вот увидишь…

***

Через день Панда увез Лави из Главного командорства. Юный книжник за сутки видел Канду только один раз – тот сидел в обеденном зале мрачный, как туча, а генерал Теодор что-то мягко ему втолковывал. Лави тихонько посмотрел на Канду, тот в ответ так яростно сверкнул глазищами, что у ученика книжника тот час зачесались кулаки.
Вечером того же дня Лави получил свой молот, и еще не успел как следует его рассмотреть, как Панда велел ему собираться.
Они вышли, когда солнце уже садилось. Лави через плечо посмотрел на угол двора, огороженного колоннами – там сейчас никого не было.
- Учитель, мы еще сюда вернемся? – тихо спросил он.
- Сюда – непременно, ученик, - старик проследил за его взглядом. – И если в следующий раз затеешь драку с кем-нибудь из экзорцистов… - наперстки угрожающе щелкнули. – Я с тебя шкуру спущу.

---

Хочу от всей, блядь, души поблагодарить сцуко-деканат за превосходное развлечение. Называется "Сдай или Сдохни".
Ну я просто в восторге, диком и необузданном - три недели сидеть в засаде перед кафедрой и вылавливать препода. Как выяснилось, неуловимого в принципе. А в добавок к этому еще и обладающего воистину бабской мстительностью. Вообще вся кафедра подобралась один к одному - псих на психе и психом погоняет. Счастливым исключение, только, кстати, подтверждающим правило, являются несколько людей, за что им большое человеческое спасибо.
На факультете до сих пор царят законы каменного века - выживают сильнейшие. Само собой, я не беру в расчет умниц, которые все сдают в срок. Хотя, если посмотреть на дело с другой стороны, в итоге получается замечательный отсев всех глупых и ленивых. Ленивым дается шанс проявить себя во всей красе именно во время таких пересдач: если они спохватываются в последний момент, и начинают бегать, как ошпаренные, звонить, рассказывать методисту разной степени высокохудожественности про болезни и недуги, то шанс остаться у них есть. А вот если не спохватываются, то туда им и дорога.
Я лично готов клясться и божиться, что если останусь, то больше не пропущу ни одной гребанной пары (слышишь, Господи, ни одной!). Осталось дело за малым - сдать последний экзамен.

PS: дочь, где мой второй Канда?! Я уже прямо изнемог от любопытства.

---

Все еще жив. Странное чувство...

---

Давно хотел сказать одну вещь: кто не хочет больше со мной общаться - идите нахуй. Заебался уже в игноре жить.

---

Кросс

Шикарный мужик. Хочется верить, что на картинке он получился хотя бы вполовину так крут, как в манге.

---

Ишимару и Ко

Хонда вышел сцуко. Впрочем, как всегда.

---

С жеребеночком...

Канда и добутсу - вещи несовместимые. Почему он голубой, не спрашивайте...

---

Cain-akuma 4

Рисунок для Дитриха.
Захотелось нарисовать Каина в виде акумы из Ди.Грей-Мена. Думаю, уровень на 4 потянет...

---

Wish-лист к предстоящему ДР:

- рапидограф 0.18
- цветные распечатки артов Катсуры Хошино по D.Gray-Man
- плюшевого/фетрового Тимканпи
- кисть пятерку/шестерку (синтетика либо колонок)
- набор фломиков
- набор линеров
- какой-нибудь необыкновенный кофе
- фанфик NC-17 по D.Gray-Man (Лави/Канда)
- фанарт по D.Gray-Man
- флешка 1 Гб
- розы Малибу/Черри Брэнди (замечательное четное число двадцать)
- абсент Xenta
- линер Faber-Castell 0.1
- Hugo Deep Red
- можно деньгами

PS: ароматические палочки не жгу, свечки палю сразу же, ибо не нравятся, сладкое не люблю, статуэтки отдаю маме - она их передаривает, пользуюсь только одним видом геля для душа и шампуня, которые покупаю сам.
Не выбрасывайте деньги зря, если ничего из wish-листа не найдете, лучше ограничьтесь устным поздравлением.

---

О плохом и грустном

Что за ебанутый народ сидит на девинарте?
Я-то думал, мол, крутые перцы, художники, юные дарования... Не, не полезу к ним, всем таким из себя талантливым. Ага, как же. Талантливым, блин... Полез поискать артов по Кроссу - нашел такое, что даже на запущенных аниме-сообществах нечасто встретишь. Сплошной кал.
Люди, дайте ссылок на прикольных художников, хочу красоты.

---

На морях руки постоянно чесались рисовать. В таких дырах, как та, в которой мы с Субару-куном отдыхали, можно заниматься тремя вещами - либо пить, либо купаться, либо рисовать. Заняться третьим у меня возможности не было, так что приходилось довольствоваться первыми двумя.
Особенно лихо у нас получалось пить. Кое-кто - не буду показывать пальцем - после этого даже плясал на перроне с пугающим энтузиазмом. Субару-кун, счет два:один в мою пользу.

Порадовало наличие всякой живности - от свиней, пасущихся прямо под окнами многоэтажек, до коров, неистово голосящих в шесть утра под подъездом. Честно - у меня было ощущение, что тварь стоит прямо на пороге комнаты. Вот насколько не люблю бить животных, ее бы вытянул вдоль хребта палкой. Бесчеловечно после литра "Изабеллы" будить в такую рань.

Гвоздем программы стал жеребенок, которого, разумеется, Субару сразу же окрестил Камуи-чан - тот был таким же мелким, худым и глазастым. Кобыла-мать приручилась с большой охотой, просила чесать ей морду и лезла в руки за яблоками. А вот Камуи-чан дичился, что, в принципе, понятно - он был настолько мал, что в него категорически не влезла даже небольшая грушка, ибо пасть не открывалась достаточно широко.

Собственно, я это вообще все начал к тому, что порисовать мне удалось только сейчас.
Сижу, крашу Кросса. Тимканпи получился инфернален...

PS: перечитал пост. И к чему вообще речь о добутсу зашла? Идиотизм дес.

---

Говорят, Роулинг приступила к написанию двух новых книг.
Интересно, это "утка"?

---

Извини за это, я кричал на свой мозг...
"Подождите! Я обронил мозг!"(с)
Но если бы кто-нибудь присмотрелся и прислушался, то смог бы увидеть и услышать...
Логично, черт возьми.
...и замер в позиции с вытянутой вперед ногой, потому что при этом по его сварливому лицу расползлась маленькая улыбка.
Это, типа, про Канду. В жакете, угу, как становится ясно из последующего текста. Спасибо, хоть не в сейлор-фуку. Хотя... Если бы на Канду надели жакет, у него физиономию еще и не так бы повело.
...когда Лави пытался позвать его ланчем.
...поправляя красную ленту на небольшой шее.
Не так далеко сидела черная и страшная фигура...
...в жакете.

Прелестно. Свои юные даровния появились и в Ди.Грей-фэндоме.
Shit happens.

Лигушонаг, это слишком много для меня одного.

---

Подумал. Сменил. Ну как?