Мы не сеем, мы не пашем, с колокольни хером машем. (с)
помню, еще стопицот лет назад мне по флешмобу yangsu задал написать про чувака и неведомую хуйню, а-ля, "как я сторожил офис", только с еблей. и вот, года не прошло, таки пишу.
без шапки и названия, пейринг: неведомая ебаная хуйня/дэймос
неведомая ебаная хуйня/дэймос
Если Фобос еще не спал, то, во всяком случае, хорошо притворялся - дышал ровно и тихо, и кончики пальцев руки, выскользнувшей из-под одеяла, мелко подрагивали, чуть загребая воздух у самого пола. Молочный свет сумасшедшей огромной луны сквозь жалюзи расчерчивал комнату на черно-белые полосы, придавая неприятное сходство с тюремной камерой.
Дэймос, как и всегда в полнолуние, не мог заснуть, захлебываясь в белом свете, слушая гул крови в ушах - словно в голове били огромные барабаны, и пульсация отдавалась во всем теле. Ком в горле не сглатывался, казалось, это вязкая слюна медленно густеет, застывая в глотке каплями смолы.
В желудке медленно закручивалась черная дыра, отвратительное ощущение, словно рано утром выпиваешь чашку крепкого кофе натощак - и мутно, и пусто.
Дэймос коснулся своих губ - шершавые, необкусанные, зато лихорадочно горячие - озябшим пальцам стало теплее. Можно было бы пойти под душ, но тогда непременно проснулся бы Фобос, и его нервный взгляд жег бы спину похуже лунных лучей.
Когда заканчивался день, перед тем, как провалиться в сон, словно в плотную черную вату, приходилось переживать несколько неприятных минут - когда голова уже свободна от дневных мыслей, а сна все нет, начинаешь задумываться о разных вещах. Или просто медленно, минута за минутой, погружаться в чувство, близкое к отчаянию - часто беспричинное, и оттого настолько глубокое, что не видно дна.
Повернувшись спиной к окну, Дэймос закрыл глаза. Легче не становилось, но свет теперь не так жег глаза. Покусывая кончики пальцев, он подумал о том, что кое-кто сейчас наверняка тоже не спит. Через пару комнат, потный, разгоряченный, с оттяжкой ебет свою новую сучку, и им обоим наплевать и на полную луну, и на головную боль, и то, что кто-то не может заснуть, тщетно вслушиваясь в тишину. Звукоизоляция была отличной, вряд ли бы Дэймос услышал, реши Каин хоть начать живьем сдирать с кого-нибудь кожу - что уж до влажных, бабских всхлипов и охов Авеля...
От размышлений отвлекла боль - острым резцом Дэймос рассек кожу на первой костяшке, и во рту стало чуть солоно. Как и всегда - боль отвлекла и привела в чувство, словно пощечина. Хотя какая ж это боль, так, царапинка... Зализывая ранку, он прикрыл глаза - пожалуй, многое бы сейчас отдал, чтобы Фобос оказался подальше, а Каин - поближе.
Кончик языка зацепился за острие ногтя, скользнул дальше по гладкой и твердой пластине и остановился, смазав по укусу. Отняв руку ото рта, Дэймос посмотрел на свет - крошечный треугольник разошедшейся розовой плоти еще не покрылся корочкой, по краям начали собираться капли то ли крови, то ли сукровицы. Вид собственного поврежденного тела будоражил, и кровь в ушах запульсировала по-другому.
Опустив руку под одеяло, он привычно скользнул сначала по животу - пальцы прошлись по приятному рельефу затянувшихся рубцов, затем по бедрам. На внутренней стороне бедра сейчас темнели глубокие полосы - на миг Дэймос представил, как Каин склоняется над его разведенными бедрами и снимает острыми зубами поджившую кожу. Как в полумраке становятся черны его губы, и как течет из уголка рта по подбородку кровь.
Сглотнув, Дэймос сжал себя в ладони - о, как сладко бы это было, коснись Каин его незаживающих ран.
Вот так, уже гораздо теплее, и луна почти не беспокоит, когда ласкаешь себя, выдыхая часто и тихо, чтобы не разбудить чутко спящего напарника. Уперевшись одной рукой в стену, Дэймос конвульсивно сжался в клубок - от напряжения подрагивало предплечье, потягивало в мышцах спины, но кончить расслабившись он не мог никогда. Только сжавшись, напрягшись, чуть царапая ногтями, изойдя потом, зажмурившись и прикусив губу - лишь тогда грубыми короткими рывками фактически выжать из себя недолгий, но яростный оргазм. И пережить сразу после этого несколько секунд невыносимой легкости падения в пустоту.
Капля пота скользнула из подмышки по груди, и Дэймос длинно и медленно выдохнул, ощущая, как под выдохом холодеет кожа. Он запыхался, но громко, так, как хочется, дышать было нельзя - надо было стараться издавать как можно меньше звуков и шорохов. Веки отяжелели - если удавалось кончить, всегда засыпалось спокойнее. Дэймос тихонько сдул со лба повлажневшую прядь волос и закрыл глаза - теперь можно было спокойно проваливаться в темноту.
Он бы так и сделал, если бы его голую спину не ожгло чужим взглядом.
Вот черт, он таки разбудил этого неврастеника... Сейчас будет шепотом робкое: "Дэймос, ты спишь?", и обычно было велико искушение отмолчаться, но в таком случае Фобос продолжал сверлить спину взглядом, и от этого хотелось выколоть ему его глупые телячьи глаза.
Вздохнув, Дэймос отвернулся от стены и всмотрелся в койку напротив - странно, но... Фобос выглядел спящим.
Волоски на загривке встали дыбом. Моментально определив направление, Дэймос вскинул глаза - и замер, чувствуя, как с щелканьем сжались зубы, прикусив кончик языка.
Схоронившись за вентиляционной решеткой, прямо из темноты шахты на него смотрели два белых глаза. Горящие белыми огоньками, они поблескивали, не двигаясь и не мигая.
Вентиляционная шахта - не самое приятное место на корабле, пристанище паразитов и мелких всеядных хищников. Обычно раз в пару месяцев всю базу эвакуировали и пускали по шахтам ядовитый газ, изничтожая тварей, но каждый раз там оказывалась пара-тройка неизвестных форм жизни, которые потом зачищались особыми отрядами дезинфекторов.
Видимо, в этот раз тварь попалась то ли очень живучая, то ли очень умная. Жаль, что размер ее по одному блеску глаз определить было невозможно. Дэймос хладнокровно разделался бы с любой мерзостью, пусть даже и обладай она зачатками разума.
Не разрывая зрительного контакта, он тихо спустил ноги на пол и скользнул рукой под подушку, вытащив балисонг. Так стало гораздо комфортнее, хотя Дэймос и понимал, что отвинтить решетку вентиляции существо вряд ли сумеет. Чужие глаза, наконец, мигнули, померкнув на мгновение - и неожиданно легкие и теплые невидимые пальцы легли на виски. Дэймос ошарашено поднял голову, но видел лишь по прежнему толстую стальную решетку и пару сияющих драгоценных камней за ней. В голове пронесся калейдоскоп картинок, от которых пальцы ослабели, и бабочка выскользнула на пол - чьи-то образы, смутно знакомые лица и прикосновения, родные запахи и усыпляющие объятия кого-то словно из прошлой жизни, большого, сильного, надежного. Может быть, мать? Отец? Кажется, именно так Дэймос воспринимал родителей в далеком детстве. Мягкие пальцы, разглаживающие волосы на висках, коснулись щеки, затем подцепили подбородок - пытливый взгляд заглянул в глаза...
Краем сознания Дэймос осознавал, что это сейчас копалось у него в голове, вытаскивая на поверхность все самое сокровенное, но сделать с этим ничего не мог. Было большое искушение замереть, поддаться и позволить себе и дальше дрейфовать в теплых волнах воспоминаний - они казались даже более реальными, чем боль от разошедшегося рубца на бедре.
Подняв бабочку с пола, он привстал на кровати и, выкинув лезвие парой движений, по очереди открутил оба винта - сначала один с тихим звуком упал в одеяла к его ногам, потом второй закатился под свод стопы.
Глаза, сияющие, словно бриллианты, приблизились из темноты - решетка больше не отделяла существо от комнаты. Дэймос смотрел в темноту широко раскрытыми глазами, ожидая приближения, и одна его часть надрывалась от воплей, заходясь от ужаса, а другая, бо'льшая, замирала и млела под невидимыми пальцами, ожидая новых прикосновений.
еще кусочек, написал, пока сидел в ростове без интернетовНечто мягкое пронеслось возле лица – и распустилось у глаз розовым махровым бутоном. Тонкая мембрана подрагивала, Дэймос чувствовал, как короткими, мягкими прикосновениями оно порхало возле его лица. Невидимые пальцы на висках чуть сжались, и появилось непреодолимое желание вытянуть руки в темноту шахты. Собственные движения казались медленными и плавными, словно приходилось двигаться, преодолевая сопротивление толщи воды – как во сне, когда рвешься вперед, но тело так легко, что не может оттолкнуться с достаточной силой, так и плывешь, длинными медлительными скачками…
Руку обдало то ли воздухом, то ли теплым дыханием – Дэймос рассеянно смотрел на собственное предплечье, исчезающее во тьме вентиляционной шахты. Ровные белесые шрамы, прозрачная кожа с крошечными точками уколов на сгибе локтя, желтоватый кровоподтек – ему кололи какое-то лекарство пару дней назад, молоденький доктор вздрогнул, и игла проткнула вену насквозь.
Кажется, это было в прошлой жизни, где не было жидкого белого света, внимательного ясного взгляда – и тихих команд каким-то до трепета знакомым голосом. Глаза увлажнились, Дэймос почувствовал, как по щеке медленно скатывается слеза – командам невозможно было не подчиняться, хотелось опередить, не заставлять издавать не звука… Его разум, хрупкий и нестабильный, заставляющий страдать душу и тело, наконец покоился в чьих-то крепких ладонях – захоти оно, и одним хлопком превратило бы его в дрожащее кровавое месиво, захоти – и он будет вечно, словно речная трава, колыхаться в теплых бегущих водах. Существо предлагало так много, как не мог предложить ни один человек, ни одно лекарство – и Дэймос вверял ему свое ненужное, ненавидимое тело, болезненное и истерзанное. Бороться для того, чтобы потом вновь лить на белый кафель ванной свою кровь, отрывать корки бинтов с подсохшей плоти – зачем?.. Замыкаться в своем душном алом мирке, когда можно блаженствовать, щурясь, словно на солнце, на мягкий желтоватый блеск глаз существа...
К руке, наконец, прикоснулись – влажно и обволакивающе, словно на мгновение пальцы попали существу в рот. Вытянув вторую руку, Дэймос погрузился пальцами в жидкое тепло, которое моментально затвердело под его прикосновениями.
- Иди… Иди сюда, - собственный голос словно шел прямо из груди, минуя глотку. Глухо и хрипло звуки текли сквозь голосовые связки, и Дэймосу казалось, что он ощущает каждую их вибрацию.
Несколько сокращений невидимых мускулов – неожиданно сильных, рубленых толчков – и руки словно обволокло скользкими жгутами. Еще один розовый росток показался из темноты, прильнул к первому, замеревшему на уровне кадыка - странные, хрупкие органы осязания, ощупывающие незнакомое существо. Дэймос чуть наклонил голову и коснулся трепещущей плоти кончиком языка – фактура прохладной сырой органики, без вкуса и запаха. Существо отреагировало мгновенно, так быстро, что Дэймос не успел и сглотнуть набежавшую слюну – тонкое, как шип, жало вышло и вошло в мякоть языка, а руки сжало до хруста. Отголосок боли вспыхнул где-то неяркой вспышкой, словно догорающая спичка.
Как всегда, боль привела в чувство, но в этот раз это было… так отстраненно, словно все происходящее Дэймос лениво наблюдал из-за толщи стекла.
Вот на кровати в темной комнате стоит обнаженный человек, его руки подняты и наполовину исчезли в вентиляции, вот странные отростки-побеги склонились к нему, словно змеиные головки, и капля за каплей кровь из прокола в языке словно в замедленной съемке падает на простыни.
Бесстрастное наблюдение внезапно затруднилось – тьма поползла из углов, сужая радиус обзора. Темно-алые кипящие клубы застилали зрение, а голова словно воспламенилась. Стоять сделалось невыносимо, от кончиков пальцев ног вверх до колен неспешно поплыло омертвение. Яд заставлял кровь гореть, и плоть по ощущениям вскипала и таяла, как пар.
Мелькнуло сожаление о том, как же быстро все кончилось, и Дэймос откинул голову, закрывая глаза и ожидая окончательного растворения.
Продолжение следует.
без шапки и названия, пейринг: неведомая ебаная хуйня/дэймос
неведомая ебаная хуйня/дэймос
Если Фобос еще не спал, то, во всяком случае, хорошо притворялся - дышал ровно и тихо, и кончики пальцев руки, выскользнувшей из-под одеяла, мелко подрагивали, чуть загребая воздух у самого пола. Молочный свет сумасшедшей огромной луны сквозь жалюзи расчерчивал комнату на черно-белые полосы, придавая неприятное сходство с тюремной камерой.
Дэймос, как и всегда в полнолуние, не мог заснуть, захлебываясь в белом свете, слушая гул крови в ушах - словно в голове били огромные барабаны, и пульсация отдавалась во всем теле. Ком в горле не сглатывался, казалось, это вязкая слюна медленно густеет, застывая в глотке каплями смолы.
В желудке медленно закручивалась черная дыра, отвратительное ощущение, словно рано утром выпиваешь чашку крепкого кофе натощак - и мутно, и пусто.
Дэймос коснулся своих губ - шершавые, необкусанные, зато лихорадочно горячие - озябшим пальцам стало теплее. Можно было бы пойти под душ, но тогда непременно проснулся бы Фобос, и его нервный взгляд жег бы спину похуже лунных лучей.
Когда заканчивался день, перед тем, как провалиться в сон, словно в плотную черную вату, приходилось переживать несколько неприятных минут - когда голова уже свободна от дневных мыслей, а сна все нет, начинаешь задумываться о разных вещах. Или просто медленно, минута за минутой, погружаться в чувство, близкое к отчаянию - часто беспричинное, и оттого настолько глубокое, что не видно дна.
Повернувшись спиной к окну, Дэймос закрыл глаза. Легче не становилось, но свет теперь не так жег глаза. Покусывая кончики пальцев, он подумал о том, что кое-кто сейчас наверняка тоже не спит. Через пару комнат, потный, разгоряченный, с оттяжкой ебет свою новую сучку, и им обоим наплевать и на полную луну, и на головную боль, и то, что кто-то не может заснуть, тщетно вслушиваясь в тишину. Звукоизоляция была отличной, вряд ли бы Дэймос услышал, реши Каин хоть начать живьем сдирать с кого-нибудь кожу - что уж до влажных, бабских всхлипов и охов Авеля...
От размышлений отвлекла боль - острым резцом Дэймос рассек кожу на первой костяшке, и во рту стало чуть солоно. Как и всегда - боль отвлекла и привела в чувство, словно пощечина. Хотя какая ж это боль, так, царапинка... Зализывая ранку, он прикрыл глаза - пожалуй, многое бы сейчас отдал, чтобы Фобос оказался подальше, а Каин - поближе.
Кончик языка зацепился за острие ногтя, скользнул дальше по гладкой и твердой пластине и остановился, смазав по укусу. Отняв руку ото рта, Дэймос посмотрел на свет - крошечный треугольник разошедшейся розовой плоти еще не покрылся корочкой, по краям начали собираться капли то ли крови, то ли сукровицы. Вид собственного поврежденного тела будоражил, и кровь в ушах запульсировала по-другому.
Опустив руку под одеяло, он привычно скользнул сначала по животу - пальцы прошлись по приятному рельефу затянувшихся рубцов, затем по бедрам. На внутренней стороне бедра сейчас темнели глубокие полосы - на миг Дэймос представил, как Каин склоняется над его разведенными бедрами и снимает острыми зубами поджившую кожу. Как в полумраке становятся черны его губы, и как течет из уголка рта по подбородку кровь.
Сглотнув, Дэймос сжал себя в ладони - о, как сладко бы это было, коснись Каин его незаживающих ран.
Вот так, уже гораздо теплее, и луна почти не беспокоит, когда ласкаешь себя, выдыхая часто и тихо, чтобы не разбудить чутко спящего напарника. Уперевшись одной рукой в стену, Дэймос конвульсивно сжался в клубок - от напряжения подрагивало предплечье, потягивало в мышцах спины, но кончить расслабившись он не мог никогда. Только сжавшись, напрягшись, чуть царапая ногтями, изойдя потом, зажмурившись и прикусив губу - лишь тогда грубыми короткими рывками фактически выжать из себя недолгий, но яростный оргазм. И пережить сразу после этого несколько секунд невыносимой легкости падения в пустоту.
Капля пота скользнула из подмышки по груди, и Дэймос длинно и медленно выдохнул, ощущая, как под выдохом холодеет кожа. Он запыхался, но громко, так, как хочется, дышать было нельзя - надо было стараться издавать как можно меньше звуков и шорохов. Веки отяжелели - если удавалось кончить, всегда засыпалось спокойнее. Дэймос тихонько сдул со лба повлажневшую прядь волос и закрыл глаза - теперь можно было спокойно проваливаться в темноту.
Он бы так и сделал, если бы его голую спину не ожгло чужим взглядом.
Вот черт, он таки разбудил этого неврастеника... Сейчас будет шепотом робкое: "Дэймос, ты спишь?", и обычно было велико искушение отмолчаться, но в таком случае Фобос продолжал сверлить спину взглядом, и от этого хотелось выколоть ему его глупые телячьи глаза.
Вздохнув, Дэймос отвернулся от стены и всмотрелся в койку напротив - странно, но... Фобос выглядел спящим.
Волоски на загривке встали дыбом. Моментально определив направление, Дэймос вскинул глаза - и замер, чувствуя, как с щелканьем сжались зубы, прикусив кончик языка.
Схоронившись за вентиляционной решеткой, прямо из темноты шахты на него смотрели два белых глаза. Горящие белыми огоньками, они поблескивали, не двигаясь и не мигая.
Вентиляционная шахта - не самое приятное место на корабле, пристанище паразитов и мелких всеядных хищников. Обычно раз в пару месяцев всю базу эвакуировали и пускали по шахтам ядовитый газ, изничтожая тварей, но каждый раз там оказывалась пара-тройка неизвестных форм жизни, которые потом зачищались особыми отрядами дезинфекторов.
Видимо, в этот раз тварь попалась то ли очень живучая, то ли очень умная. Жаль, что размер ее по одному блеску глаз определить было невозможно. Дэймос хладнокровно разделался бы с любой мерзостью, пусть даже и обладай она зачатками разума.
Не разрывая зрительного контакта, он тихо спустил ноги на пол и скользнул рукой под подушку, вытащив балисонг. Так стало гораздо комфортнее, хотя Дэймос и понимал, что отвинтить решетку вентиляции существо вряд ли сумеет. Чужие глаза, наконец, мигнули, померкнув на мгновение - и неожиданно легкие и теплые невидимые пальцы легли на виски. Дэймос ошарашено поднял голову, но видел лишь по прежнему толстую стальную решетку и пару сияющих драгоценных камней за ней. В голове пронесся калейдоскоп картинок, от которых пальцы ослабели, и бабочка выскользнула на пол - чьи-то образы, смутно знакомые лица и прикосновения, родные запахи и усыпляющие объятия кого-то словно из прошлой жизни, большого, сильного, надежного. Может быть, мать? Отец? Кажется, именно так Дэймос воспринимал родителей в далеком детстве. Мягкие пальцы, разглаживающие волосы на висках, коснулись щеки, затем подцепили подбородок - пытливый взгляд заглянул в глаза...
Краем сознания Дэймос осознавал, что это сейчас копалось у него в голове, вытаскивая на поверхность все самое сокровенное, но сделать с этим ничего не мог. Было большое искушение замереть, поддаться и позволить себе и дальше дрейфовать в теплых волнах воспоминаний - они казались даже более реальными, чем боль от разошедшегося рубца на бедре.
Подняв бабочку с пола, он привстал на кровати и, выкинув лезвие парой движений, по очереди открутил оба винта - сначала один с тихим звуком упал в одеяла к его ногам, потом второй закатился под свод стопы.
Глаза, сияющие, словно бриллианты, приблизились из темноты - решетка больше не отделяла существо от комнаты. Дэймос смотрел в темноту широко раскрытыми глазами, ожидая приближения, и одна его часть надрывалась от воплей, заходясь от ужаса, а другая, бо'льшая, замирала и млела под невидимыми пальцами, ожидая новых прикосновений.
еще кусочек, написал, пока сидел в ростове без интернетовНечто мягкое пронеслось возле лица – и распустилось у глаз розовым махровым бутоном. Тонкая мембрана подрагивала, Дэймос чувствовал, как короткими, мягкими прикосновениями оно порхало возле его лица. Невидимые пальцы на висках чуть сжались, и появилось непреодолимое желание вытянуть руки в темноту шахты. Собственные движения казались медленными и плавными, словно приходилось двигаться, преодолевая сопротивление толщи воды – как во сне, когда рвешься вперед, но тело так легко, что не может оттолкнуться с достаточной силой, так и плывешь, длинными медлительными скачками…
Руку обдало то ли воздухом, то ли теплым дыханием – Дэймос рассеянно смотрел на собственное предплечье, исчезающее во тьме вентиляционной шахты. Ровные белесые шрамы, прозрачная кожа с крошечными точками уколов на сгибе локтя, желтоватый кровоподтек – ему кололи какое-то лекарство пару дней назад, молоденький доктор вздрогнул, и игла проткнула вену насквозь.
Кажется, это было в прошлой жизни, где не было жидкого белого света, внимательного ясного взгляда – и тихих команд каким-то до трепета знакомым голосом. Глаза увлажнились, Дэймос почувствовал, как по щеке медленно скатывается слеза – командам невозможно было не подчиняться, хотелось опередить, не заставлять издавать не звука… Его разум, хрупкий и нестабильный, заставляющий страдать душу и тело, наконец покоился в чьих-то крепких ладонях – захоти оно, и одним хлопком превратило бы его в дрожащее кровавое месиво, захоти – и он будет вечно, словно речная трава, колыхаться в теплых бегущих водах. Существо предлагало так много, как не мог предложить ни один человек, ни одно лекарство – и Дэймос вверял ему свое ненужное, ненавидимое тело, болезненное и истерзанное. Бороться для того, чтобы потом вновь лить на белый кафель ванной свою кровь, отрывать корки бинтов с подсохшей плоти – зачем?.. Замыкаться в своем душном алом мирке, когда можно блаженствовать, щурясь, словно на солнце, на мягкий желтоватый блеск глаз существа...
К руке, наконец, прикоснулись – влажно и обволакивающе, словно на мгновение пальцы попали существу в рот. Вытянув вторую руку, Дэймос погрузился пальцами в жидкое тепло, которое моментально затвердело под его прикосновениями.
- Иди… Иди сюда, - собственный голос словно шел прямо из груди, минуя глотку. Глухо и хрипло звуки текли сквозь голосовые связки, и Дэймосу казалось, что он ощущает каждую их вибрацию.
Несколько сокращений невидимых мускулов – неожиданно сильных, рубленых толчков – и руки словно обволокло скользкими жгутами. Еще один розовый росток показался из темноты, прильнул к первому, замеревшему на уровне кадыка - странные, хрупкие органы осязания, ощупывающие незнакомое существо. Дэймос чуть наклонил голову и коснулся трепещущей плоти кончиком языка – фактура прохладной сырой органики, без вкуса и запаха. Существо отреагировало мгновенно, так быстро, что Дэймос не успел и сглотнуть набежавшую слюну – тонкое, как шип, жало вышло и вошло в мякоть языка, а руки сжало до хруста. Отголосок боли вспыхнул где-то неяркой вспышкой, словно догорающая спичка.
Как всегда, боль привела в чувство, но в этот раз это было… так отстраненно, словно все происходящее Дэймос лениво наблюдал из-за толщи стекла.
Вот на кровати в темной комнате стоит обнаженный человек, его руки подняты и наполовину исчезли в вентиляции, вот странные отростки-побеги склонились к нему, словно змеиные головки, и капля за каплей кровь из прокола в языке словно в замедленной съемке падает на простыни.
Бесстрастное наблюдение внезапно затруднилось – тьма поползла из углов, сужая радиус обзора. Темно-алые кипящие клубы застилали зрение, а голова словно воспламенилась. Стоять сделалось невыносимо, от кончиков пальцев ног вверх до колен неспешно поплыло омертвение. Яд заставлял кровь гореть, и плоть по ощущениям вскипала и таяла, как пар.
Мелькнуло сожаление о том, как же быстро все кончилось, и Дэймос откинул голову, закрывая глаза и ожидая окончательного растворения.
Продолжение следует.
@темы: Starfighter
-
-
22.03.2011 в 01:40-
-
22.03.2011 в 08:45-
-
22.03.2011 в 10:10тентакли - это моя тайная слабость.
I sing the body electric!
осталось самое сложное - сделать так, чтобы существо получилось достаточно эстетичным, но все равно жутким.
и закончить все под девизом: "А вот Ватсон без трубки уже не мог"-
-
22.03.2011 в 10:13-
-
22.03.2011 в 10:15аааа, то, о чем ты писала, будет про каина и дэймоса?
-
-
22.03.2011 в 11:38тентаклиииии
-
-
23.03.2011 в 00:40ГДЕ ЙАКТО ВСЕ ЭТИ ЛЮДИ?!-
-
23.03.2011 в 09:27-
-
23.03.2011 в 11:27Космоопера собственно вот здесь: www.starfightercomic.com/comic.html
Хоть там всего и не много, но оно очень горячее.
_Musashi_ , слушай, ну вот почему вы все уверены, что Деймос - конченный псих? Не считая его шрамов (происхождение которых неизвестно, может, он вообще на стекло упал или что-нибудь еще типа того), никакой неадекватности в его поведении замечено не было. Ну да, сохнет чувак по Каину, а Каин себя в ответ как говно ведет, так Каин себя всегда и со всеми как говно ведет, это еще не повод для аутодеструктивного поведения. Может, мышонок как Ишимару - интриган, который упиваеццо тем, какой он плохой и всем гадит, но со своим самцом становиццо трепетной няшечкой.
А шрамы у него - от ботокса и липосакции.-
-
23.03.2011 в 11:34-
-
23.03.2011 в 11:39-
-
23.03.2011 в 11:42-
-
23.03.2011 в 11:44Хотя, ясен пень, больной персонаж - это всегда простор для фантазии и с ним интереснее.
-
-
23.03.2011 в 11:54вот и мне кажется, что не пойдет
но такой фанон на канон ложится просто идеально
-
-
23.03.2011 в 12:01не обобщайте. не все.
может, он вообще на стекло упал или что-нибудь еще типа того
ну да
мне интересна теория, что он шрамирует себя сам. но это не показатель его психованности, имхо.
-
-
23.03.2011 в 12:12скажем так, это вполне вероятный вариант развития персонажа, исходя из тех крупиц информации, которую нам дали.
I sing the body electric! , ну не знаю, просто мне кажется, что причинение себе вреда - показатель некоторой ненормальности личности. Я ума не приложу, зачем это делать нормальному адекватному человеку, если он уже вышел из подросткового возраста. Обычно причинение себе физической боли призвано заглушить какие-то внутренние проблемы, но, по идее, нормально справляться со своими проблемами другими способами,а не этим, ничего, по сути, не решающим.
Второй вариант - Деймос просто мазохист.
Но я охотно признаю, что больные персонажи гораздо интереснее здоровых, про вторых читать неинтересно.
может, он вообще на стекло упал или что-нибудь еще типа того
ну да
ну, как вариант, получил шрамы в суровой файтерской драке. Или, вообще, ему их Каин понаделал.
Хотя, конечно, в этом случае мышонок опять выходит мазохистом.-
-
23.03.2011 в 12:18я и не утверждаю, что он нормальный, но и конченым психом его не назовешь.
хотя, конечно, судя по файтерам, туда и набирают только буйно-помешанных, да извращенцев.
Но я охотно признаю, что больные персонажи гораздо интереснее здоровых, про вторых читать неинтересно
действительно что
-
-
23.03.2011 в 12:31Это я просто, наверно, на наш со старикашкой фанон уже ориентируюсь, у нас деймос вообще ненормальным выходит.
хотя, конечно, судя по файтерам, туда и набирают только буйно-помешанных, да извращенцев.
Не согласен! А как же Пракс?!
-
-
23.03.2011 в 13:10Я ума не приложу, зачем это делать нормальному адекватному человеку, если он уже вышел из подросткового возраста. Обычно причинение себе физической боли призвано заглушить какие-то внутренние проблемы, но, по идее, нормально справляться со своими проблемами другими способами,а не этим, ничего, по сути, не решающим.
во, блеать, пришел психолог доморощенный.
а ты, взрослый и вышедший из подросткового возраста, все свои проблемы решаешь сразу и навсегда, полезными и действенными способами, ога.
когда люди травмируют себя, они и не думают, что их проблемы решатся, иногда они вообще делают это не из-за каких-либо проблем. так им проще жить. кто-то плачется друзьям в жилетку, кто-то пьет, кто-то обжирается сладостями, а кто-то себя режет. не вижу в этом ничего ненормального, если людям это помогает.
Второй вариант - Деймос просто мазохист.
мазохисты обычно себя не травмируют.
-
-
23.03.2011 в 15:42Пракса, при всей моей к нему любви, я бы не стала выгораживать. Он тоже темная лошадка, имхо.
-
-
23.03.2011 в 15:52-
-
23.03.2011 в 15:54-
-
23.03.2011 в 16:25а мне праксис почему-то представляеццо эдаким сэром ланселотом, который гвиневру авеля того, умыкнет.
-
-
23.03.2011 в 16:37_Musashi_ , а мне праксис почему-то представляеццо эдаким сэром ланселотом, который гвиневру авеля того, умыкнет.
Каин тебе не лошок-Артур, у него попробуй умыкни.
-
-
23.03.2011 в 16:38ничего, лошок он там или нет, а амеба завещала делиться.
-
-
24.03.2011 в 17:44мне кажется, что он вполне может после некоторой рефлексии учинить из собственных соображений какую-нибудь
хитровыебаннуюумную подставу х)-
-
24.03.2011 в 18:34неужто никто, кроме меня, не считает пракса лыцарем на белом звездолете?
-
-
24.03.2011 в 19:24одно другому не помешает, ящитаю xD
-
-
24.03.2011 в 19:30-
-
24.03.2011 в 19:34это тот, кого абель спас, штурмовик Тибериуса. такой черт с повязкой на глазу, который зассал с авелем разговаривать, когда мышонка запалил.))