[obsessionof]

Название фанфика: Без названия
Автор: _Musashi_
Бета: нет
Пэйринг: Хирума/Марко
Рейтинг, жанр: пока PG, а дальше как пойдет.
Об авторских правах и обязанностях: не-мо-ё.
Предупреждения и пожелания: кусок получается вырванным из контекста - как-то не встало писать все, придуманное вместе с сообщником  _Hiruma_, от начала до конца - так что тема долга Хирумы, ушибленной ягодицы, белого дивана будет не раскрыта. По крайней мере, пока.

- Кисараги смазлив.
- Да ладно тебе, Хирума-сэмпай, это не мешает ему быть красивым, - Марко прикрыл глаза и его улыбка изменилась.

Хирума сбился со счету, подсчитывая вариации улыбки Марко – от сардонического подергивания углом рта до широкой сияющей ухмылки, сопровождающейся, как правило, округлением глаз и выразительным пожиманием плечами. Чаще всего этот жест также включал в себя целый спектр маленьких невербальных посланий собеседнику – от приторно-недоумевающего сочувствия – «И не говорите, ну что тут поделаешь?» - до всевозможнейших тончайших вариаций сарказма.
Хируме иногда начинало казаться, что чертов японский язык слишком убог, чтобы с его помощью можно было бы описать хотя бы треть эмоций, которыми гребанный итальяшка так и искрился, фонтанируя, словно его любимая кола сладкой водяной пылью.

- Об этом только ты знаешь, Чертовы Реснички. Хотя, пожалуй, еще и Гао догадывается – если вообще задумывается о подобных вещах, - Хирума протяжно зевнул и лениво пнул спинку нового белого кожанного дивана.
Бледное скрипящее чудовище обнаружилось сегодня вечером вместе с возлежащим на нем Марко прямо в спальне Хирумы. О судьбе старого дивана Хирума не волновался – он вполне себе преставлял, какую вендетту учинил над ним Марко, мстя за свою ушибленную ягодицу.
Надо сказать, что новый диван смотрелся просто отвратительно, почему-то напоминая Хируме огромное пятно белого птичего помета. Что ж, эта вещь была вполне в духе Марко – и, надо сказать, очень ему подходила, ибо Марко, на его счастье, принадлежал к некой особенной породе людей, которым капля подчеркнуто-бессознательной безвкусицы лишь добавляла шарма.
Марко мог позволить себе носить сложнейшие и, на первый взгляд, совсем несовместимые вещи, которые на второй взгляд вызывали недоумение, а на третий – немое восхищение, замешанное порой на легкой зависти.

Так что белый кожанный диван был вполне в духе гребанного итальяшки, тот не учел лишь одной маленькой детали – комната Хирумы мало напоминала те интерьеры, которые были привычны Марко.
В итоге сходство берлоги Хирумы со свалкой значительно увеличилось – сочные штрихи добавляли всевозможные обертки, пластиковые бутылки, масса полуразобранной электроники и всевозможные бумаги, бумажки и бумажонки, покрывающие все горизонтальные и некоторые вертикальные поверхности.
Узкая расчищенная дорожка вела от дивана к двери – по ней обычно ходил аккуратный Марко, не желая, видимо, наступить на микросхему или яблочный огрызок месячной давности.

Хируму такое самоуправство несколько напрягало, но мысль о том, что он все же является должником сына итальянского мафиози, несколько примиряла с происходящим.
Поэтому Марко с его рассеянной улыбкой, колой, полосатыми пиджаками и подозрительно безмятежными голубыми глазами, стал частым гостем в доме Хирумы.

В сущности, последнему было глубоко плевать, на чем ему спать и кто будет спать под боком – Чертовы Реснички из всех комнат в доме предпочел спальню Хирумы, ночи напролет развлекая себя болтовней с хозяином комнаты обо всем на свете – начиная от политики и кончая банальным перемыванием костей общим знакомым.
Хирума терпел, но с каждым днем все сложнее было смотреть в ясные глаза отпрыска мафиози и слушать его речи.
Как-то раз Хирума фыркнул, отказавшись участвовать в очередном совершенно бессмысленном обсуждении, и Марко тут же напомнил ему о долге, попутно пошутив, что опасно не выполнять обещания, данные итальянской мафии, если конечно же Хирума не хочет одним прекрасным утром обнаружить у себя в постели отрезанную голову своего раннингбэка – в лучших традациях «Крестного отца».
Шутку Хирума оценил и, нахмурившись, пожалуй, в первый раз в жизни прикусил язык. Разумеется, чертовой креветке ничего не грозило, но Марко на данный конкретный этап был одним из тех немногих людей, ссора с которыми могла Хируме дорого обойтись.

По крайней мере, пока.

- Знаешь Таку? – Хирума покосился в сторону Марко, вольготно расположившегося у второго подлокотника.
Тот поднял голову, отлепив щеку от гладкой спинки.

- Ммм? Така? Что-то знакомое.

- Не прикидывайся, про этого любителя Сэлинджера ты уж точно должен быть наслышан.

Хирума повернул тонкий экран лэптопа к Марко – угрюмый Така смотрел в кадр, подняв голову от книги.

- Ну да, хорош. Но тоже смазлив.

- Этот-то хоть породистый… Хе-хе, а твоя бледная поганка Кисараги и рядом не валялся.

Марко сложил брови домиком и улыбнулся, пожав плечами – это был его любимый жест вкупе с любимым выражением лица.

- Ах, Хирума-сэмпай, и не говори. Скорее всего, с возрастом Кисараги подурнеет, он такой милый, пока молоденький. А с возрастом это очарование юности уйдет… - притворно вздохнув, Марко интеллигентно зевнул с закрытым ртом, и стало ясно, что, в сущности, до Кисараги ему нет большого дела.

Хирума замолчал, потеряв интерес к одной из самых, на его взгляд, идиотских тем – «Чертовы Реснички от безделья то ли тупеют, то ли просто решили окончательно отравить мне вечер» - и снова уткнулся в ноутбук. Его пальцы зависли над клавиатурой словно у пианиста перед взятием первых аккордов.

Марко подумал, что с такими пальцами из Хирумы вышел бы отличный массажист.

- Ты так считатешь, Чертовы Реснички?

- Я что, так громко думаю? – Марко вскинул бровь.

- Ты просто предсказуем, итальяшка.

- Ну вот и проверим, - Марко скинул с себя пиджак, расстегнул крошечные перламутровые пуговицы жемчужно-серой рубашки в тонкую белую полоску.

Хирума, наблюдал за ним, рассеянно размышляя, а не огреть ли гребанного макаронника прикладом по голове и не выбросить ли в ближайшую придорожную канаву. Утешившись мыслью о том, что на поиски канавы в центре Токио он все равно потратит гораздо больше времени, чем на массаж, Хирума только хрустнул суставами и забрался на Марко верхом, перекинув через него ногу и устроившись пониже поясницы.

Марко вел себя прилично, не стонал и не вскрикивал, даже когда Хирума намеренно нажимал гораздо сильнее, чем это было необходимо, на чувствительные точки. Закряхтел и дернул плечом только раз – когда Хирума, уже теряя надежду выжать из чертового итальяшки какие-либо звуки помимо довольного утробного мычания, вонзил пальцы тому под лопатку.

- Эй, Хирума-сэмпай, нежнее. У меня там травма была, болит еще…

- Что, бандитская пуля? – Хирума убрал руку и вцепился Марко в загривок, жестко разминая, перекатывая пальцами напряженные мышцы.

- Ха-ха-ха, ты такой шутник, Хирума-кун, – флегматично отозвался Марко.

Хирума хмыкнул и молча принялся за плечи – в сущности, на травмы Марко и на то, где и при каких обстоятельствах он их получил, Хируме было искренне наплевать.